Мировая история знает немало имен откровенных садистов, в том числе среди аристократов. Чаще всего именно они и становятся знаменитыми — слишком уж не соответствуют зверства представлениям о благородстве. В России тоже была такая «знаменитость», которую даже считают первым известным серийным убийцей в стране – 255 лет назад, 2 октября 1768 года, Екатерина II подписала приговор «уроду рода человеческого» помещице Салтычихе.
Московская именитая дворянка Дарья Николаевна Салтыкова родилась в 1730 году и в девичестве носила фамилию Иванова. Сейчас эта фамилия нам представляется простецкой для аристократического рода, но Ивановы (с ударением на первый слог) были одним самых древних и влиятельных семейств. Они состояли в родстве с Толстыми, Строгановыми, Давыдовыми, Мусиными-Пушкиными. Дед Дарьи, Автоном Иванов, при Петре I был думным дьяком – одна из высших должностей в государстве.
Поэтому и жених ей нашелся под стать – Глеб Салтыков, ротмистр лейб-гвардии Конного полка. Они успели произвести на свет двух сыновей, Федора и Николая, когда в 1756 году глава семейства внезапно скончался. 26-летния Дарья Салтыкова стала владелицей довольно внушительного состояния, имения располагались сразу в нескольких губерниях, а непосредственно «под рукой» у нее было 600 крестьянских душ. 138 из них она уморила.
Жила помещица в Москве, на Сретенке, а на лето уезжала в село Троицкое Подольского уезда. Вот там большая часть преступлений и были совершены. Хотя до смерти мужа никаких садистских наклонностей у нее не замечалось. Наоборот, Дарья Николаевна слыла образованной, умной, приятной собеседницей. Но стоит отметить – портретов не сохранилось, все что выдают за ее изображение таковыми не являются, там другие люди, хотя часто и родственницы.
Очень набожная – постоянно совершала паломничества, жертвовала церкви крупные суммы на благотворительность. Поэтому не удивительно, что у аристократки образовались значительные связи, которые впоследствии долгое время позволяли избегать наказания.
Первую жалобу на помещицу ее крестьяне подали еще 1756 году, то есть в тот же год как она овдовела – похоже став полновластной владычицей, у дамы «слетели» все внутренние ограничения, и она дала волю преступным наклонностям. Вопреки сложившемуся мнению, крепостные имели право подавать жалобы на своих помещиков. Другое дело, что ходу им не давали, жалобы признавали оговорами, а за это челобитчиков наказывали. Но такая законная возможность была.
С 1756 по 1762 годы на Салтыкову было подано более двадцати жалоб и это при том, что люди понимали, чем им это грозит – все жалобщики были забиты до смерти. Как потом выяснит следствие, некоторые жалобы доходили до государственных органов, но помещица, используя связи и взятки добивалась прекращения дел.
Основными жертвами Салтычихи становились молодые девушки, которых она брала в горничные. Поводом для наказания становились якобы плохо вымытые полы, остывший кофе, постель не так заправили. При этом часто помещица долго наблюдала как выполняют работу, а потом находила (или придумывала) оплошность и принималась избивать жертву розгами, поленом, чугунным утюгом – что попадалось под руку.
Но этим дело не ограничивалось. Наказание могло растянуться на сутки – жертв пытала выставив на мороз, плескала им в лицо кипятком. Очень любила девушкам прижигать уши раскаленными щипцами, случалось поджигала волосы. А когда притомится, то передавала их специальным дворовым, которых называла гайдуками и те уже добивали несчастных до смерти.
Отвертеться или проявить жалость гайдукам не удавалось – Салтычиха сама следила за продолжением экзекуции и если что, то они сами становились жертвами. Но многих убила собственноручно, следствию удалось доказать около сорока таких случаев.
Более того, она дошла уже до того, что стала покушаться и на дворян. Она пыталась убить Андрея Тютчева, деда знаменитого поэта, поскольку имела на него виды, а он женился на другой. Было подготовлено две попытки, даже с использованием бомбы, но оба раза сами крестьяне проваливали дело – за убийство дворянина уж точно была бы смертная казнь.
Несмотря на смертельную опасность, крестьяне не оставляли попыток подать на Салтыкову жалобу. Вопреки сложившемуся у российских властей мнению, русский народ очень умный и крепостные понимали – прошение надо нести на самый верх. И вот очередную попытку предприняли двое крестьян – Савелий Мартынов и Емельян Ильин. Причем Ильин был гайдуком, они оба потеряли своих жен, а Ильин так трижды! Только он женится, как его супругу Салтычиха забирала в горничные, а через две недели она была уже мертва.
Мартынов и Ильин страшно рисковали, чтобы добраться до Петербурга надо было стать беглыми и передвигаться вдали от дорог. Но в начале июня 1762 года они дошли до столицы. А дальше произошло какое-то чудо либо проявление неслыханной изворотливости. До сих пор никто не понимает как им это удалось, но челобитную от них, не они сами, передали прямо в руки Екатерины II.
Императрица дала делу ход и, как сейчас бы выразились, взяла его на контроль. Вначале оно попадает в Сенат, а оттуда в Московскую юстиц-коллегию. Следователем намеренно назначают совершенно незнатного дворянина Степана Волкова, поскольку у него не было никаких высокопоставленных и родственных связей и, следовательно, на него не могли оказать давление. Его помощником становится князь Дмитрий Цицианов, тоже не самый знатный.
К тому моменту Салтыкова убила свою последнюю жертву и известно ее имя – Фекла Герасимова. Первоначально следствие буксовало, поскольку опрашиваемые крестьяне, боясь мести помещицы, молчали. Потому и длилось несколько лет. Сама Дарья Николаевна с улыбкой отвечала, что вины за собой не знает, а донос лишь попытка оговора.
Тогда Волков, собрав достаточное количество косвенных доказательств, запросил разрешения на арест помещицы и на ее пытку. Прошение почти по всем пунктам было удовлетворено, управляющим имением от государства был назначен сенатор Сабуров. Но производить пытку Салтыковой Екатерина запретила, при повторном обращении – категорически запретила.
Тогда решили сделать иначе и произвести «психическую атаку». Про запрет Салтычихе, естественно, ничего не сказали, а приставили к ней священника Дмитрия Васильева, который долгое время морально «готовил» подозреваемую к пытке и возможной смерти при этом.
Но когда ее привели в пыточную камеру, то там допрашивали «с пристрастием», как это называлось, другого обвиняемого. Следователи рассчитывали, что процедура произведет впечатление на виновную и она во всем сознается. Нашли чем испугать! Кажется, она от зрелища только получила удовольствие.
Но после ареста помещицы заговорили крестьяне. Их показания дали основание произвести тотальный обыск в Троицком и в московском особняке. Все нужные документальные доказательства Волков нашел в расходных книгах, где были записаны, в том числе и взятки. По ним же удалось определить примерное число погибших крепостных (умерших «по болезни»), доказать удалось 138 эпизодов.
Весной 1765 года следствие завершилось и дальше ожидали решение Сената, который признал Салтычиху виновной. Но каким будет наказание должна была определить сама императрица. Екатерина несколько раз собственноручно переписывала текст приговора, причем не стесняясь в выражениях. Назвала там Дарью Салтыкову «уродом рода человеческого», «мучительницей и душегубицей». Лишила ее права именоваться женщиной и во всех документах указывать как «он».
Но смертной казни не дала. Приговорили к лишению всех прав и состояния, стоянию у позорного столба и заключением в темницу пожизненно. Первые 11 лет бывшая помещица провела в подземной камере монастыря. Потом содержание смягчили, она уже была в камере с окошком, ей разрешили свидания – в основном это были любопытные дворяне.
Скончалась «урод рода человеческого» в 1801 году, похоронили на кладбище Донского монастыря, где у нее был участок. В историю Дарья Николаевна Салтыкова войдет как «Салтычиха» и имя станет нарицательным встав в одном ряду Синей Бородой или Джеком Потрошителем.
