К 100-летию на сцене поставили великий роман Льва Толстого
Не передать с каким предощущением счастья самая чувствительная часть публики шла на премьеру «Войны и мира». Роман должен был ожить на целых пять часов, и подсознательно всем хотелось остаться с ним, ожившим, один на один. Что говорить, ожить на сцене совсем не то, что на экране… А время пришло. Два года назад, на сборе труппы Римас Туминас поделился с коллегами посланиями Льва Николаевича, он тогда лишь собирался начать репетировать эту громадину.
«Терпеливое осмысление жизни и смерти, войны и мира – это тихий стон человека и земли, и вечный трагизм его стремления к счастью, — процитировал он классика. — Цель художника не в том, чтобы неоспоримо разрешить вопрос, а в том, чтобы заставить любить жизнь в бесчисленных, иногда неистощимых всех ее проявлениях».
И прокомментировал: «Тихий стон человека и земли» – это уже определяет стилистику, дает запах. «Цель художника – призыв к счастью: этим все сказано».
Над романом «Война и мир» Толстой работал шесть лет – с 1863 по 1869 год, и работа потребовала колоссальных творческих усилий от автора. Текст много раз перерабатывался, были написаны десятки вариантов вступлений, главы нещадно выбрасывались, появлялись новые персонажи, уточнялся замысел, менялось название. И наконец из семейно-исторического романа типа «1805 год» в результате идейного обогащения произведение превратилось в эпопею огромного исторического масштаба. Толстой широко вводит в роман философские и исторические рассуждения, государственных лиц, создает картины народной войны, почти полностью меняет план его окончания – так появляется «Война и мир».
Римас Туминас укладывает эпопею в три части сценического действия — роман идёт с двумя антрактами — первые две части посвящены «миру» и заключительная – «войне». Смотреть премьеру следует, повинуясь требованию Туминаса «забыть всё, что вы знали…», в частности, о князе Андрее – говорил он, обращаясь к одному из исполнителей этой роли.
Ключом к постановке избрана условность – на самом радикальном уровне. Декораций нет, все происходит на фоне огромной «живой стены», в клубящейся сиреневатой дымке которой «спрятаны» и златоглавая Москва, и поле Бородино, все основные интерьеры и экстерьеры толстовского романа (сценография Адомаса Яцовскиса, световая палитра Александра Матвеева, при участии заслуженного деятеля искусств Дамира Исмагилова).
В пространстве огромной сцены оживают все основные герои романа, всего их в романе около пятисот. Художник по костюмам, лауреат Госпремии Мария Данилова одевает персонажей в темные, черно-серые одежды, акцентируя яркими пятнами мундиры военных и бальные платья героинь. Мысль о войне подспудно живёт в героях, начиная с первой сцены 1805 года. Зрителей настраивает на эту мысль минорная музыка Гиедрюса Пускунигиса. Как дань памяти Фаустасу Латенасу, постоянному соавтору Туминаса, в музыкальную ткань партитуры спектакля включён фрагмент из музыки к его легендарному спектаклю «Вишнёвый сад» (1990). Едва различимый «тихий стон человека и земли» раздаётся здесь в первый раз.
В первой сцене в салоне Анны Павловны Шерер (Анна Дубровская), главного командора великосветского Петербурга, обсуждают международную обстановку, всячески порицая Наполеона, и думая, что решают тем самым судьбы мира. На сцену, один за другим, являются представители главных кланов Москвы и Петербурга – Ростовых, Болконских, Безуховых, Курагиных, Друбецких, вокруг которых сосредоточено действие. В нём активно участвует колоритная Марья Игнатьевна Перонская (н.а. Людмила Максакова) – роль, развернутая режиссером из эпизодического персонажа.
Впротивовес чопорным завсегдатаям салона Шерер сцена в московском доме Ростовых. Добрейшей души человек, граф Илья Андреевич Ростов (н.а. Андрей Ильин) задаёт атмосферу в доме, исполняя романсы и поклоняясь своей «графинюшке» (несравненная н.а. Ирина Купченко), на которой держится дом. Это здесь вылетает на сцену балетная четвёрка молодых людей, смеясь, выделывая разные па и зависая в воздухе.
Наташа (Ольга Лерман), Соня, племянница графа (Мария Волкова), Николенька (Юрий Цокуров), Борис Друбецкой (Николай Романовский). Что они вытворяют – поют, играют в прятки, целуются, на данный момент это две юных пары, катаются на пианино. А у тебя почему-то подкатывает ком к горлу, как будто видишь старинных друзей детства, и так будет не раз на протяжении спектакля. Впрочем, объяснение этому дала в одном из писем Софья Андреевна Толстая: «Лёвочка всю зиму (1886-1887 гг.) раздражённый, со слезами и волнением пишет». Мир – это главная ценность для пацифиста Толстого, и понимает он его как единение людей, в центре которого для него – семья.
В спектакле не увидим хрестоматийных сцен – «высокого неба» Аустерлица, «полёта» Наташи в Отрадном, но «первый бал» её будет. И это будет «полёт», в который она отправится поначалу одна, так ей хочется танцевать, пока Пьер (Павел Попов) не направит к ней Андрея Болконского (Виктор Добронравов). Белое платье Наташи, летящей по кругу, это как парус надежды на её идеальное счастье. Но Толстой, пишущий о «вечном трагизме» человеческого стремления к счастью, знает, что говорит.
Наташа, оставленная Болконским на год «проверки чувств», пройдя круги жизненных испытаний, и прежде всего, соблазн «счастья» с Анатолем Курагиным (Владимир Логвинов), испытает этот «трагизм» в полной мере. Раненый Андрей умрёт на ее руках, и режиссер с хореографом Анжеликой Холиной отправят Наташу в ещё один тур вальса. В черном вдовьем одеянии она вновь парит над землей – вечный символ толстовской мечты о счастье.
Андрея Болконского в спектакле многие не узнают – гордец, ослеплённый мечтой о славе, не способный любить. И это после мечты всех барышень Советского Союза об этом красавце. Но если внимательно прочесть роман, никаких отступлений в трактовке образа младшего Болконского не увидим, превалировало в Андрее именно это. Возможно, он стал бы другим, останься жить, но вечность взяла его к себе именно таким. Знаменитый разговор Андрея и Пьера о поиске истины – из серии все того же трагического стремления человека к счастью, где слились воедино толстовская жажда любви и христианского смирения.
Болконского-старшего, являясь в разных ипостасях, играет н.а., лауреат Госпремии Евгений Князев: то это государственный муж чрезвычайно строгих правил, то шутник, то едва не охальник, резво обнимающий компаньонку княжны Марьи (Екатерина Крамзина) — Мадемуазель Бурьен (Аделина Гизатуллина). Настоящий спектакль разыгрывает старик, встречая в Лысыз Горах князя Василия Курагина (н.а. Владимир Симонов), намеревающегося поправить свои финансовые дела женитьбой сына на Марье Болконской. Ловелас Анатоль при нём (Владимир Логинов). Уезжают сваты ни с чем, а старик Болконский доволен, что взял верх над подлой природой человека. В глубине души он нежно любит княжну Марью, хотя и третирует ее занятиями точными науками, и ни за что на свете не готов с ней расстаться. Сына – князя Андрея старик обожает.
В спектакле много открытий, но одно из главных – Пьер в исполнении Павла Попова, который внешне совсем даже не толстяк и не «мешковат», но актеру удалось воплотить в своем персонаже ту лучшую часть души – «Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей», как говорит он Наташе, делая ей предложение, которую автор романа придал ему, как и князю Андрею, из собственной жизни.
Пьер остро чувствует несправедливость, но бесшабашная юность провела его, незаконного сына, а потом наследника первого богача Москвы графа Безухова, по таким рифам, что ему не раз приходилось совершать ошибки, а потом бороться с самим собой. Именно он сводит счёты со сладкой парочкой Курагиных – собственной женой Элен (Яна Соболевская) и ее братцем Анатолем, едва не опозоривших Наташу Ростову. Именно Пьер-Попов, после того, как своими глазами увидел войну на поле Бородина, пережил пожар Москвы и плен, делает убедительный акцент на мысли Толстого о том, что что «человек сотворен для счастья, что счастье в нём самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка». От чего, стало быть, нужно отречься.
Война, по Толстому, не любезность, а самое гадкое дело в жизни. Войне в спектакле посвящена третья часть. Две сцены, поставленные с радикальной изощренностью, производят огромное впечатление. Бородинская битва на вахтанговской сцене: это одинокий солдат (Николай Ростов), идущий в штыковую атаку, на поле, усеянном пустыми шинелями. А пожар в Москве возгорится от единственной спички, зажжённой в руках Марьи Игнатьевны Перонской. Компьютерное воображение зрителей дорисует картину, и, судя по аплодисментам, замысел режиссера внятно прочитан.
Замечено, что во время действия некоторые персонажи, например, Андрей Болконский, нарочито, вне действия, бросают взгляд в зал, словно хотят понять, как воспринимается спектакль. Или некто Ушелец (А.Пархоменко), в нужные моменты подаст в руки Пьеру или Андрею нужный реквизит. А когда Пьер расправится с совершившими подлость Элен и Анатолем, вдоль задника неспешно пройдёт старец в подпоясанной рубахе, с тростью в руке. И тем же строгим взглядом взглянет в зал… Очень неожиданно. На поклонах старик мелькнет ещё раз. Кажется, ему понравилось…
Нина Катаева
