Алина, недавно в фейсбуке вы поразили своих подписчиков тем, что ваш собственный отец устроил на вас самую настоящую травлю. Что случилось? Насколько я знаю, вы из семьи интеллигентов и ваш отец тоже довольно уважаемый человек.
Мой отец — пассивно-агрессивный обыватель, который по чудовищному стечению обстоятельств родился в семье художников. Моя бабушка — Софья Семеновна Витухновская — известный график и живописец, её работы находятся во многих музеях и даже в Третьяковке.
Мой отец родился в Германии, в зоне советской оккупации. Первый сын моей бабушки умер при рождении, со вторым (Юлием) было всё в порядке. А по поводу третьего ребенка — Александра — моего отца — немецкие врачи предупредили, что ребёнок родится больной. У бабушки были серьёзные проблемы с почками и это каким-то образом повлияло на внутриутробное развитие ребёнка. Но вопреки советам специалистов, бабушка совершила фатальную ошибку своей жизни и родила его.
Поначалу сильных патологий не наблюдалось, ребёнок просто плохо слышал. Однако определённые черты характера — как то — жадность, агрессивность, поиск выгоды любым путём, были ему свойственны изначально. Софья Семёновна испытывала глубокий комплекс вины перед ним. И она, и все родственники, носились с ним как с писаной торбой. Он принимал всё это за должное и требовал всё больше. Его страстью были деньги и квартиры. Он вынуждал родственников совершать двойные и тройные обмены, чтоб получить бульшую жилплощадь. Это была его идея фикс.
Впечатление, что меня родили лишь для того, чтобы ублажать тщеславие отца-тирана, а учитывая, что я была ребенком-вундеркиндом, затея удалась. Но мне она счастья не принесла. Затем отец стал использовать меня как предмет манипуляций с матерью (они развелись, когда мне было шесть лет), манипуляций с бабушкой, дедушкой и тётей (бабушкиной сестрой). Всех их он фактически заставил покинуть свои жилища и переехать в эту воистину проклятую квартиру, где я сейчас вынуждена с ним проживать.
Поняв, что квартира его, он не стал церемониться ни с бабушкой, ни с тетей, он издевался над ними ежедневно, оскорблял самыми грязными словами. Тетя не выдержала и сбежала в дом престарелых. Бабушка, заболев раком, была вынуждена бежать в мастерскую, где не было даже ванны, ибо он ходил за ней по пятам и кричал — «Ты гниёшь!». Про рак я узнала постфактум, ибо в это время находилась в Германии и увидела бабушку уже за несколько дней перед смертью, в хосписе.
Выясняя у родственников (брата отца и его супруги), как такое могло случиться, что известнейшей человек с большим количеством связей никому не сказала о том, что происходит, они ответили, что ей было стыдно признаться, что у неё такой сын. Когда родственники приехали к ней в мастерскую, оказалось, что у неё почти полностью отвалилась грудь и она привязывала её тряпками к телу. Пока родственники пытались ухаживать за ней, отец вывозил из мастерской её картины, дорогой антиквариат, кольца с бриллиантами, которые она просила оставить мне.
Неужели ситуация настолько вышла из-под контроля, что вы решились «вынести сор из избы»?
Сама идея «не выносить сор из избы» — это репрессивная мантра, заимствованная ещё из глубины веков, прошедшая красной нитью сквозь историю российского самодержавия и благополучно пустившая корни в уже советской России. Эта идея есть по сути латентное самоубийство за красивым фасадом и история моей бабушки является наглядным примером.
Я долго скрывала эту ситуацию, потому что мне важна моя политическая репутация и я считала, что такой отец самим фактом своего существования дискредитирует меня. Но сейчас я чувствую себя абсолютно свободным человеком, абсолютным субъектом. И те цели, которые я поставила перед собой, слишком важны, чтобы быть погубленными какими-то комплексами.
К тому же ситуация стала угрожать моей жизни и здоровью — отец в любой момент может напасть на меня, а физически он куда сильней. Не говоря о том, что подобное сожительство, серьёзно подрывает моё физическое здоровье. В этом доме-склепе, с амбарными цепями на шкафах и холодильнике, с комнатой отца за железной дверью, запираемой на ключ, где царит бардак как в фильмах про бомжей и полы не мылись лет 15, я живу в качестве сторожа. Ибо не могу покинуть помещение, поскольку отец с момента переезда в эту квартиру, подвергает её разнообразным разрушениям, так например, была прорублена дыра в стене и соседи засыпаны цементом.
Какая именно сейчас вам необходима помощь?
Мне необходимо не только внимание общественности (оно будет сдерживать отца от противоправных действий), но и деньги на покрытие созданных им долгов и повреждений, и оплату услуг юристов, поскольку работа предстоит долгая и трудная. Суды автоматически встают на сторону таких пенсионеров-отказников, поскольку это политика государства, которая сваливает заботу о родственниках на плечи детей, даже если эти родственники начинают злоупотреблять своими правами. Поясню, что такое отказник. Это человек, отказавшийся от приватизации квартиры на момент проживания. Фактически это человек, получивший свой талон на беспредел.
Когда я приватизировала квартиру (а сделала я это по совету юриста, поняв, что следующим претендентом на вылет из квартиры после бабушки и тети, буду я), тетя и отец отказались от своих долей. Однако это отнюдь не благородный жест со стороны моего отца. Если бы отказалась только тетя, две трети квартиры были бы мои, они давно были бы проданы и проблемы бы не существовало. Если кто-то захочет мне помочь, я буду очень благодарна этим людям, я истощена уже не только материально, но и физически. Свою ситуацию я описала на своей странице в Facebook
Скажу откровенно, мне странно, что в наше время писатель с таким бэкграундом как у вас, вынужден обратиться за помощью к общественности. А что Русский ПЕН-центр? Вы ведь член этой элитарной писательской организации. Они ничем не помогают?
Я давно вышла из Русского ПЕН-центра, который перестал быть демократической правозащитной организацией со времён смерти его директора Александра Петровича Ткаченко. Сейчас русский ПЕН-центр стоит на провластных крымнашистских позициях, я же как последовательный либерал не считаю возможным там состоять. На данный момент я состою в альтернативной писательской организации ПЭН-Москва, занимающей либеральную позицию, но я не уверена, что они обладают техническими возможностями, чтобы помочь мне.
Кто из ныне известных людей отозвался сейчас вам помочь?
Некоторые журналисты, писатели, поэты, но все это локально и в частном порядке. В основном, это перепосты моих заявлений в соцсетях и слова сочувствия. Дела движутся очень медленно и, честно сказать, я в отчаянии.
Как вы думаете, вся эта история, происходящая сейчас с вами, не оставит в истории о вас негативного следа? Ведь общество привыкло считать, что писатель и уж тем более философ — это такой небожитель, которому нет дела до вопросов жилплощади и семейных конфликтов.
Это стереотипы, идущие из советской реальности, изрядно прикормленные русской литературой. Подлая идея о том, что «художник должен быть голодным» — по сути идея геноцида настоящей, а не ручной, управляемой, обслуживающей власть культурной прослойки. Здесь я готова этот стереотип сломать. Чтобы все те жертвы домашнего насилия, что бояться озвучить свои истории, посмотрев на меня, набрались бы смелости и преломили ситуацию.
Может ли вся эта ситуация каким-то образом быть связана с вашей политической позицией?
Безусловно. Не надо никаких провокаций со стороны власти и органов, когда рядом с политически активным гражданином (напомню, что в 2018 году я баллотировалась на пост Президента РФ, что вызвало массу угроз в мой адрес), когда рядом с ним проживает психически неадекватный сутяжник и стукач.
Мне известно, что мой отец с 1990-х годов, если не ранее контактировал с органами и даже сейчас, вероятно, находится под их влиянием. Он беспрерывно бегает в ФСБ, приёмную Президента, полицию, где от него уже просто шарахаются. Кажется, вся жизнь его посвящена тому, чтоб сжить меня со свету.
К тому же, удивительно странно и не только мне, но и моим юристам, что суд, игнорируя доказательства, встаёт на сторону отца, а различные службы, как то судебные приставы по его просьбе (!) перестают взыскивать с него деньги. Я хочу, чтоб этот юридический беспредел был прекращён и мой отец ответил за свои деяния.
