В год 160-летия классика особую актуальность приобретает спектакль Театра «Модерн» — «Ничего, что я Чехов?»
Эту амикошонскую фразу произносит в спектакле Михаил Чехов(1891-1955), артист Московского Художественного театра, прослуживший на его сцене 16 лет, с 1912-го по 1928-й, вплоть до его отъезда в Германию. В конце 1920х артиста неожиданно окрестили «итальянским фашистом» — из-за поездок на лечение в Италию. Племянник Антона Павловича Чехова(1860-1904), юбилей которого отмечаем в этом году, сын его старшего брата Александра и Натальи Гольден. Единственный ученик Станиславского, которого мастер открыто именовал «гением» за умение перевоплощаться до неузнаваемости. Лучший Хлестаков в гоголевском «Ревизоре»: по мнению критиков, «тот самый, о котором писал Гоголь». Глава Первой студии, ставшей в 1924-м МХАТом-2. «Моцарт сцены», «человек с тысячью лиц», по отзывам американской гастрольной прессы. «Чудо, которое нельзя разгадать», по оценке Сергея Эйзенштейна и Игоря Ильинского. Эмигрировав, жил и работал в Германии, Франции, Латвии, выступал на сценах театров Берлина, Вены, Парижа, Лондона. Исследователь актёрской психики, ещё в 1918-м создавший в России свою первую студию. В 1932-м открыл театральную студию в Риге, суть мастер-классов которой изложил в знаменитой книге «О технике актёра»,, а в 1936-м — студию в Лондоне, с которой три года спустя переехал в Америку.
С 1942 года снимался в Голливуде, за роль в фильме Хичкока «Заворожённый» в 1945 году выдвигался на «Оскар». В сороковых, став педагогом, превратил наконец свою «технику актёра» в «систему Михаила Чехова», на которой до сих пор базируется американское сценическое образование. По Чехову, образ — лишь материал для работы, а не результат, как у Станиславского, с ним надо изначально работать, совершенствуя его. И рассчитывая на зрителя: «В театре работают зрители» — это его установка. Послушайте выступления западных педагогов на фестивале «Русское зарубежье» в Москве: они все в восторге от «системы Михаил Чехофф». Среди его учеников — Джек Николсон, Мэрилин Монро, Марлон Брандо, Клинт Иствуд, Брэд Питт, Аль Пачино, Роберт де Ниро, племянник Чехова стоял у истоков Голливуда. Из 300 номинантов за всю историю «Оскара» 165 актёров — ученики Чехова.
Всю эту предысторию нужно знать, прежде чем идти на спектакль «Ничего, что я Чехов?», где в первых сценах, напоминающих пролог к действию, блестящий актёр-мистик Миша Чехов (Александр Горелов), «гуляка праздный», вращается в кругу своих коллег-друзей, ещё таких молодых и задиристых, что зовутся они пока — Костей (Станиславский), Женькой (Вахтангов), Мишкой… Жизнь, которая будет перемешана со снами и галлюцинациями, как и положено в «жизни человеческого духа», вся ещё впереди, и её одной хватило бы на целый кино- или театральный сериал. Но в первой сцене пролога мы видим свадьбу, и рядом с Мишей появляется Она, та, которой посвящён спектакль, — Ольга Константиновна Чехова(1897-1980), дочь брата Ольги Леонардовны Книппер-Чеховой (1868-1959), ведущей актрисы МХАТа, исполнительницы главных ролей в пьесах Чехова, и в последние годы его жены. Мистический факт.
На момент свадьбы племянников Антона Павловича уже десять лет, как не было, и, вопреки его предсказанию — «меня будут читать лет семь, семь с половиной, а потом забудут», именно в 20-е годы прошлого века, к писателю пришла мировая слава — его стали читать, издавать, играть, о нем начали говорить. В Европу Чехов вернулся с первой волной русской эмиграции, в значительной мере произошло это, по мнению Алексея Толстого, в начале Первой мировой войны, когда союзникам спешно понадобилась «русская душа». И явиться в этот момент на сцене главного театра страны, где идут пьесы «дяди Антона», невольно будешь шутить: «Ничего, что я Чехов?»
Когда Чехова не стало, Мише Чехову было 12 лет, а Оленьке Книппер семь. У «дяди Антона» Миша часто бывал на Белой даче в Ялте, а Оленька видела «дядюшку» дома, когда он приезжал лечить её брата Лео. Родилась девочка в семье обрусевших немцев в городе Гюмри Эриванской губернии, Российской империи, росла красавицей и умницей, мечтала о сцене. И когда ей исполнилось 16, родители отправили её в Москву к Ольге Леонардовне, и та определила племянницу в студию при Художественном театре. Но очень скоро Ольга влюбилась в Михаила Чехова, и они тайно поженились. Через полтора года у молодых родилась дочь, а спустя ещё два года супруги развелись.
И в 1920-м Ольга уехала в Германию, где стала звездой немецкого кино и любимой артисткой Гитлера, получив из его рук высокое звание Государственной актрисы Третьего рейха. В период с 1921 года по 1974-й снялась более, чем в ста фильмах. Дважды выходила замуж и продолжала общаться с первым мужем, более близкого человека по духу больше не встретила. После войны в ряде зарубежных газет и книг утверждалось, что Чехова была агентом советской разведки, (сама она в спектакле говорит про «три державы»). Тот факт, что в конце апреля 1945 года актриса была арестована и увезена на два месяца в Москву, а потом беспрепятственно возвращена в Берлин, только разжигал домыслы. Но документальных подтверждений предположениям нет. Чехова — автор книг «Я ничего не замалчиваю!», «Мои часы идут иначе», «Женщина без возраста». Основала в Мюнхене фирму «Косметика Ольги Чеховой» с филиалами в Берлине и Милане. Потеряв в 1966 году в авиакатастрофе дочь, занималась воспитанием внуков, Вера Чехова стала известной актрисой…
Примерно с таким мемуарным материалом имел дело Юрий Грымов, поставивший спектакль в своей сценографии и музыкальном оформлении. Назвать пьесой текст Екатерины Нарцизовой-Шипуновой, видимо, было сложно, режиссёр признавался: «Я бы сказал, что это большая научная работа с эмоциональным зарядом автора». Но научную работу не срежиссируешь, неопределённость жанра, вероятно, была столь же ощутима, как зыбкость почвы в одной из сцен пролога, где Ольга, ещё в голодной Москве, пытается пробраться с возницей по тающему льду куда-то за продуктами… Спектакль начинается с мелькания сцен, о смысле которых с трудом догадываешься, целостной картины не возникает, а нет ничего ужаснее невнятицы на театральной сцене.
Но когда на минималистски обставленном пространстве, в потоках света, льющегося откуда-то сверху, зритель различит две пары актёров — молодых Ольгу (Мария Орлова) и Михаила (Александр Горелов) из времён становления и зрелых — з. а.РСФСР Анну Каменкову и актёра Орловской драмы, н. а.России Петра Воробьёва, попеременно сменяющих друг друга, зритель поймёт, что настало время «его работы». «В театре работают зрители», напоминаем, это сказано Михаилом Чеховым. На этом спектакле иначе нельзя, он посвящён жизни артистов, а актёр, подчёркивает постановщик, это не профессия, а образ жизни, и это — диагноз. «Это люди, которые полностью отдали себя служению искусству».
«Есть только одна реальность — художественная», — говорит в спектакле Ольга Чехова. Именно эту реальность, через призму воспоминаний актрисы, воссоздают в спектакле. Зрителю многое придётся додумать в её жизни, полной тайн, но главное, в чем убеждают исполнители, что эти талантливые люди не изменили себе, они также дороги друг другу, как прежде. Красный воздушный шарик, отпущенный молодой парой, и вернувшийся к зрелой, яркое тому подтверждение. Как и моменты в беседе, когда фразы молодых Чеховых заканчивают зрелые. Ольга Марии Орловой, напуганная обстоятельствами неустроенной жизни, страхом за маленькую дочь и состояние матери, вынужденной уехать вместе с ней в эмиграцию, преображается через годы. Анна Каменкова создаёт убедительный образ — у фрау Чехофф стальной характер и нежное сердце. В пространном монологе она рассказывает о своей жизни, в которой чередой проходят невероятные персонажи: Гитлер (Александр Горелов) и Ева Браун (Екатерина Васильева), Берия (Алексей Багдасаров) и Мэрилин Монро (Виктория Лукина), возникает чернокожий Американец-памятник (Диллон Олойеде). И снова воздушные шары, словно ожившие мысли героини, взрываются при её воспоминании о том, что ей пришлось пережить.
Одна из лучших сцен спектакля — монолог Михаила Чехова в исполнении Петра Воробьёва. На уроке с Мэрилин Монро во время рассказа о своей системе он вдруг натягивает клоунский нос и с горечью произносит монолог о бессмысленности актёрской профессии, о необходимости лицедействовать на потребу публике. В монологе этом прорывается вся боль великого реформатора сцены, которого вынудили расстаться с родиной… Не исключено, что под монологом этим подписалась бы и фрау Чехова. Так заканчивается этот грустный спектакль, первое посвящение племянникам Чехова. Ответ зрителей Михаилу Александровичу на его вопрос однозначен — «Здорово, что вы — Чехов!»
Нина Катаева
