25 сентября в киномире отметят 100-летие создателя оскароносной киноэпопеи «Война и мир», народного артиста СССР Сергея Бондарчука (1920-1994).
Отмечать юбилей актёра, режиссёра и педагога торжественно начали месяц назад в Петербурге, в мультимедийном парке «Россия — моя история». О своём великом отце рассказала актриса и режиссёр, заслуженная артистка РСФСР Наталья Бондарчук. Среди её фильмов-биографий «Одна любовь души моей», «Пушкин. Последняя дуэль», «Любовь и правда Фёдора Тютчева», «Гоголь. Ближайший» теперь несколько документальных лент, посвящённых отцу. К картинам «И вечностью наполнен миг» и «Сергей Бондарчук.Послесловие», сделанным ранее, добавились фильмы «Детство Серёги Бонди» и «Планета Бондарчук».
Новые картины, а также книгу «Сергей Бондарчук.Лента жизни», Наталья Сергеевна представила на творческих вечерах в честь 100-летия своего отца на фестивалях «Солнечный остров» в Евпатории, «Золотой Витязь» в Севастополе, «Амурская осень» в Хабаровске и Благовещенске, а также в Ейске, где прошла юность режиссера.
В день юбилея Наталья Бондарчук отвечает на вопросы МТ «ГлагоL».
С какими чувствами вы снимаете фильмы об отце?
Судьба художника всегда трагична: в обычной жизни — всё против него. И чем ярче человек, тем ему труднее. Отец, миновав некоторые звания, очень рано стал народным артистом СССР — за фильм «Тарас Шевченко», и ему многие завидовали. Не заканчивая никаких курсов, стал режиссёром, и поднявшись на эту ступень, сразу получил все награды за фильм «Судьба человека». Не знаю, кто ещё осилил бы такую тяжесть, как «Война и мир». Когда он начал работать, Михаил Шолохов сказал: «За что берёшься, Серёжа, эти тома с пола-то поднять трудно?» Вы можете представить в реальности — массовку в 20 тысяч человек? Компьютерной графики не было, всех людей надо было одеть, да ещё играть при этом одну из центральных ролей.
Собственно, драматической судьбе Сергея Фёдоровича Бондарчука, которая привела его, я так говорю, к распятию, и посвящён мой фильм «Послесловие». На V съезде кинематографистов, куда отца даже не избрали, он вместе с Кулиджановым, Ростоцким, Наумовым, цветом советского кинематографа, был мишенью для глумления. Мишенью оказался тогда и Николай Бурляев (первый супруг актрисы. — Ред.) с фильмом о Лермонтове. Что касается моих дочерних чувств, я всегда любила отца, и первое время находилась с ним больше, чем с мамой (Инна Макарова, актриса. — Ред.), она очень много снималась. Отец буквально не спускал меня с рук, рисовал парусники, и мы с ним путешествовали. А в восемь лет я потеряла с ним связь, и это было мучительно. Уже став актрисой, пригласила его на дипломный спектакль «Красное и чёрное», в котором мы играли вместе с Колей Ерёменко и Натальей Белохвостиковой. Помню, как стояли с ним в коридорах ВГИКа и плакали… Я взрослела без него, он это прекрасно понимал, и, можно сказать, это была уже встреча двух художников.
Потом мы с Андреем Тарковским пригласили его на первый просмотр «Соляриса». Донатас Банионис сидел с левой стороны от меня, а отец с правой. Посмотрев первый эпизод, он схватил мою руку и сжал — «Хорошо!» Потом перестал что-либо говорить, потому что был потрясён фильмом. И это были исключительные мгновения, когда они с Тарковским объединились, и сколько усилий надо было приложить «окружению», чтобы разъединить двух этих художников!.. Разделяя, властвуй — этим принципом руководствуются мелкие, по сути, люди в «борьбе» с мастерами. Это был тот самый случай.
Позднее Сергей Фёдорович участвовал в нашем дипломном фильме по роману Салтыкова-Щедрина «Пошехонская старина», который мы делали с Николаем Бурляевым и Игорем Хуциевым. Он согласился читать текст от имени Салтыкова-Щедрина, помню, как искал особую интонацию для фразы: «Я люблю Россию до боли сердечной и желал бы видеть своё Отечество счастливым». Раз, наверное, сорок прочёл, добиваясь чего-то исключительного. «Желал бы» — то же самое можно сказать о нашем Отечестве и сегодня, и эта горестная нота прозвучала сильным голосом отца. Он был патриотично настроен по отношению к Родине — к России и Украине, которую очень любил, страна-то была единая, но уже при нем началось разделение. И он говорит у меня в картине: «Не изменяй течение дел, но, если изменяешь, должен предвосхитить всё, что будет дальше с людьми».
После V съезда отец предсказал разрушение Советского Союза и падение культуры, что и наблюдаем сегодня. У нас нет государственной политики по отношению к культуре — она существует отдельно, аплодируем друг другу только на праздниках. А дело культуры — с раннего детства по кирпичику складывать души людей. Сегодня со сцены спросила ребят, знают ли они, кто такой Михаил Щепкин, именем которого назван Центр духовной культуры, где проходит фестиваль?.. Всегда устраиваю такие проверки детям, иногда отворачиваю их от зала и спрашиваю, кто из них знает, как звали жену Пушкина?.. И слышу — Катерина, Марина, какие угодно имена, только не Натали. А в одной телепередаче челябинский мальчик на вопрос, кто его любимый русский артист, ответил — Шварценеггер. А что — на экране говорит по-русски, в кинотеатрах висят его портреты, чем не русский артист?!
Что делать — ответ очевиден: просвещать. Мой отец и был просветителем. Покажите любой фрагмент из «Войны и мира» молодым и скажите: «Это — Отечественная война 1812 года», и это будет история. Вряд ли подростки прочтут сегодня эпопею Толстого, но они хотя бы увидят экранизацию. А потом, может, захотят прочитать роман, как было у нас с «Красным и чёрным». Или у меня с фильмом «Гоголь. Ближайший». Я показывала фильм в разных городах, и мне всюду говорили: «А мы снова стали читать Гоголя», и для меня это был главный результат.
Именно поэтому отец брал великолепную прозу Шолохова. Как они объединились с Михаилом Александровичем в работе над фильмом «Они сражались за Родину». Как там Тихонов играет контузию!.. И несмотря на то, что в его фильмографии есть Болконский, лучшая роль Вячеслава Васильевича всё-таки в фильме «Они сражались за Родину». А какие там Никулин, Бурков, Шукшин, каков сам отец, эти образы до сих пор вызывают и смех, и слёзы, от них щемит сердце.
Открыли ли вы что-то новое в личности отца, работая над фильмами о нем?
Во-первых, я была счастлива провести год в общении с ним. А в финале работы над «Послесловием» нашла в Радиокомитете целый кладезь радиозаписей. Отец был великим чтецом, и записывал целые циклы на радио. Например, им был полностью прочитан роман «Они сражались за Родину», и сцену с Лопахиным, где он читает за двух персонажей, я взяла в картину как образец настоящего откровения художника.
Мне важно было понять, как мой отец, настоящий самородок из деревни Белозёрки под Херсоном, создавал себя. А он себя образовывал, потому что обладал мощнейшим тяготением к культуре. Мама обладала таким же качеством. Сейчас интересы детей сосредоточены на компьютерных играх, а мой папа, принося в дом книги, говорил моей маме: «Инка, смотри, 20 копеек стоит, а ведь гений написал, ну как не купить?!» Он везде собирал библиотеку, дом ломился от книг. Мама обожала книги, а моя бабушка по маме была писательницей. Помню, что у меня было полное собрание сочинений Пушкина — из маленьких томиков.
Мало кто знает, что до съёмок «Судьбы человека» Сергей Фёдорович полностью прочитал эту вещь Шолохову в маленьком телефильме под таким же названием. Он читал очень выразительно, играя всех персонажей подряд. И когда текст «укладывался», начинал работать. Это был принцип школы Герасимова — посмотрите, сколько всего мы сыграли вначале на сцене, а потом на экране: «Красное и чёрное», «Юность Петра», «Молодая гвардия», ради которой, собственно, и был создан Театр киноактёра.
К сожалению, у отца была загублена роль Валько в «Молодой гвардии», его лучшие сцены по приказу Сталина были вырезаны, в моём фильме мама рассказывает об этом. Сталин сказал, что не было хаотичного отступления из Краснодона, советские войска отступали на заранее подготовленные позиции… И сцена гибели молодогвардейцев была жёстче снята, их живыми кидали в яму. А когда сняли сцену гибели Валько, отец как человек эмоциональный очень долго, прямо по Пастернаку, написавшему, что есть роли, которые «не читки требуют с актёра, а полной гибели всерьёз», приходил в себя.
На съёмках «Войны и мира» отец был особенно требователен, считая, что «Мосфильм» «не тянет» эту задачу. Он писал в дневнике, что его «охватывает отчаянье от того, что это никому не нужно, люди во всём разуверились», но рядом он пишет другое — «Атака Багратиона!» То есть, выход опять найден в творчестве, в напряжении всех сил. Эти записи привожу в картине полностью. Во время съёмок «Войны и мира» у отца были зафиксированы две клинических смерти, и тот факт, что всякий раз он выбирался, был подтверждением того, что он нужен миру и чего-то ещё недосовершил. После «Войны и мира», не отдыхая, он снял «Ватерлоо», потом «Они сражались за Родину». А любая историческая картина, где каждая деталь должна «соответствовать», это всегда подвиг.
Отец был верующим человеком, перед уходом его причастили, и он ушёл, как говорят, «вдохнув и выдохнув», в полном сознании. Я верю в вечную жизнь и прекрасно понимаю, что помогал мне снимать эти фильмы сам Сергей Фёдорович. И всегда помогает, когда прикасаюсь к какой-либо личности, а биографом я стала сразу, со времён фильма о Салтыкове-Щедрине. XIX век, золотой век нашей культуры, представляется мне пиком этической и философской мысли.
