Немалая часть зрителей по-прежнему называет его «Буратино». Он сыграл этого «любимца публики», когда учился в начальной школе. Но как ни старались найти в нем болезненную симптоматику «звездности» те, кто завидовал его раннему творческому успеху – не находили. Он не заболел звездной, не започивал на лаврах. Не расслабился. И, если уж с кем-то из персонажей этой старой сказки его и сравнивать, то не с сыгранным им обаятельным шалунишкой, сующим нос в чужой «очаг» и чужую жизнь… Наш реальный герой не ищет удачи в Поле Чудес, а вкалывает, как …папа Карло…

Дмитрий Иосифов – актер, режиссер, сценарист, а еще философ. И, что интересно, в нем одинаково сильны логика и интуиция, рассудительность и эмоциональность. Сегодня мы беседуем с Дмитрием Иосифовым о кино, режиссерах, сценаристах и даже о поэзии…

Ваш путь в кинематографе проходил от актерства к режиссуре и сценарному мастерству. Не от того ли вы всегда желали стать режиссером, что и в жизни вам хочется все сделать по-своему? А ведь это может позволить себе именно режиссер.

Возможно. Даже, скорее всего, именно так. Когда я окончил школу, мне было шестнадцать лет. И выбор профессий у меня был небольшой. Папа очень хотел, чтобы я поступил на перспективный, с его точки зрения, факультет порошковой металлургии. Он закончил политехнический, был инженером-машиностроителем, кандидатом наук… К его мнению я очень прислушивался, и, к тому же, из школьных предметов больше всего любил химию. Она же была профилирующей на вступительных экзаменах на этом факультете… Из года в год я наблюдал, как мои родители с утра до вечера заняты работой. Такая «жизнь по расписанию» меня не прельщала. 

К тому времени у меня уже был неплохой опыт работы в кинематографе. А кино ведь такая штука… Участие в процессе съёмок нередко дает ощущение свободы: иногда можно ночью не спать, если идут съемки, а в какие-то периоды вообще не посещать школу. Это совершенно иная жизнь: вне расписаний и планов. В кино ты не знаешь, что будет дальше. И я решил попытать счастья. Мне повезло, я поступил во ВГИК, на курс к Алексею Баталову. Но, понимая, что актерство — это не совсем мое, я решил попробовать свои силы и в режиссуре. Но Марлен Мартынович Хуциев, на курс которого я хотел перевестись, сказал, что  режиссура предполагает жизненный опыт, знание психологии людей, а это приходит только с возрастом. Он посоветовал мне вернуться к этому вопросу позже. Так и получилось. Я закончил обучение и получил по брежневскому распределению работу в Минском Театре киноактера, так как Минск – это мой родной город, и у меня не было проблем с жильем. Спустя три года работы в этом театре я поступил на режиссуру, но работу на сцене не оставил….

Кто-то из сценаристов сказал, что если фильм получился хорошим, то хвалят режиссера, а если плохой, то ругают сценариста. То есть, сценариста всегда недооценивают… Это так?

Нет. На мой взгляд, это глупость. Во-первых, по фильму невозможно понять, каким был сценарий. Я могу судить только о потенциале сценария, то есть о заложенной в нем драматургии. Во-вторых, даже хороший сценарий легко испортить. Поэтому судить по фильму о качестве сценария — дело неблагодарное.  

А можно ли из плохого сценария сделать хороший фильм?

Конечно, результат работы зависит от нескольких факторов. И, в первую очередь — от художественного видения режиссера, от его кругозора. 

А у вас было такое, когда вы взяли посредственный сценарий, а фильм получился интересный?

Мне не хочется говорить об этом, так как потенциальные авторы могут по-разному отнестись к сказанному. Очевидно одно: сценарий — это всего лишь повод говорить о будущем фильме. И даже отснятый материал — это еще не фильм. Это просто «пластилин», который может иметь какое-то отношение к сценарию. А может… и не иметь. По настоящему, фильм рождается только на монтаже.

Без чего невозможно стать режиссером? Говоря иначе: какими качествами должен обладать человек, решивший посвятить себя режиссуре?

Тремя качествами. Режиссер должен быть, в некотором смысле, одержимым своей профессией. Кроме того, у него должна быть сильная воля и широкий кругозор.

Актеры рассказывают, что некоторые режиссеры, являясь в обыденной жизни людьми тонкими, деликатными, на съемках проявляют неоправданную жесткость, порой граничащую с жестокостью. Неужели это осознанная необходимость?

Все зависит от подхода, если он спокойный и рациональный, то в жестокости нет необходимости. Режиссер становится жестоким по причине загнанности, а не по своей воле. Время, отпущенное для съёмок, ограничено. И в него надо уложиться, иначе проект может стать убыточным. Кроме того, режиссер обычно не отделяет себя от актера. И если актер должен мерзнуть, то и режиссер мерзнет вместе с ним. Режиссер — это как капитан, который стоит на мостике корабля. И если актеры видят, что их «капитан» на своем посту, то они спокойны.

Когда Джеймс Кэмерон снимал фильм «Бездна», актерам приходилось подолгу находиться под водой. Не все были психологически готовы к этому. Но когда они видели, что сам Кэмерон подает им пример, ныряя вмести с ними, то их психологические проблемы отходили на второй план. Актеры начинали понимать, что идут в бой за режиссером.

Что вас подтолкнуло заняться историческими лентами — «Екатерина. Взлет» и «Екатерина. Самозванцы»?

Я всегда любил историю, причем безотносительно к кино. Человек, знающий историю, может прогнозировать события.

 

 

Как вы относитесь к популярным сейчас взглядам на то, что история человечества искажена, что многие известные исторические события надуманы, или происходили совсем в другие временные интервалы? Верите ли вы в это?

Ну что значит, верю я или не верю? Я вообще никому и ничему не верю. Что касается истории, то, чтобы найти истину, нужно копаться в документах, разбираться в фактах. К профессии историка я отношусь так же, как и к профессии режиссера. Нужно верить фактам, а их интерпретация это уже другое.

Пять лет назад в интервью, на вопрос о том, за постановку какого фильма вы бы взялись, вы ответили – «Легкого. С удовольствием снял бы мюзикл или сказку. Хочется чего-то искрометного, жизнеутверждающего». Не сложилось?

Нет, и видимо уже не получится. Слишком щепетильно отношусь к тому, что делаю. «Легкий жанр» — это не значит, что работа с ним легка и проста. Что касается комедии, то я считаю ее одним из самых сложных жанров. Да и не только я. Вы замечали, что режиссеры, которые снимают комедию, сами очень редко смеются?

Если бы вы захотели снять фильм о личности ХIХ века, то кого бы вы выбрали?

Я бы выбрал личность, которая вызывает у меня оторопь и восторг. Я не могу понять, как этот «инопланетянин» жил среди нас. Это Пушкин. Он был гением.

А Лермонтова не любите?

Ну что значит, люблю — не люблю? Я не читаю литературу, как обычный читатель. Я разбираю поэзию, и понимаю насколько поэтичны, но, в то же время, точны и однозначны образы в поэзии Пушкина. Я понимаю мизансцену его произведения. Что касается Лермонтова, то у него значительно больше вольности и неоднозначности, при всей его поэтичности.

Вы сами писали стихи?

Да. Но когда познакомился с творчеством Иосифа Бродского, решил больше этим не заниматься. Или так — как он. Или — никак… И в последствии никогда не жалел об этом, так как мой творческий потенциал был направлен в область кино. Говоря иначе, я стал искать поэзию в кино.

Возвращаясь к кино, хотела бы спросить: вы по-прежнему часто снимаете своего любимого актера Колтакова?

Во всяком случае, пока везет. Говорю так, потому что работать с ним — удовольствие и счастье. Как режиссер, я могу предполагать, что произойдет на съемочной площадке, но когда работа начинается, то он всё делает и неожиданнее, и лучше, чем ты себе можешь представить.

Еще вопрос о сериале Екатерина, что бы вы хотели сказать зрителям о нем?

Что касается сериала, то по контракту, пока он не вышел, я не имею права говорить что-либо об этой работе. Единственное что можно сказать, это об актерском составе, так как информация о нем размещена на сайте кинотеатр точка ру. И еще могу сказать, что третий сериал не будет похож на второй сезон, и по жанру он близок к сказке-фэнтези. Кстати, Колтаков в третьем сезоне «Екатерины» тоже снялся, и сделал свою работу великолепно. 

И все-таки, появится ли у вас легкий, искрометный фильм?

Ну, как я могу сказать это определенно? Я же не господь Бог. Есть реальный рынок труда, есть реальные предложения или их отсутствие. В таких условиях я не могу сказать о своих будущих работах, как говорил Никита Хрущев –«Коммунизм будет в 80-м году». Поживем – увидим.

Нонна АЛИЕВА