О том, как Света полюбила впервые.

Света — не исключение, Света — правило. Особенно, когда это касается дел плотских и чувственных. Родилась она на юге нашей необъятной родины. Где-то между морем и горами, в многонациональной станице. Вы не смейтесь, что станица может быть многонациональной. Бывает, что в станицах живут не только казаки, но и, например, русские. Или, скажем, армяне. Потом семья Светы переехала в город. И не просто в город, а в город областного подчинения. Или краевого, точно не помню, но Света вспоминает, что когда они переехали, то всем родственникам обязательно говорили, что город, куда они с семьёй переехали областного (краевого?) подчинения. Так научила Свету её мама. А мама Светы была естественным порождением своего времени. Она знала, где и какой эпитет добавить, чтобы смотреться выгодней на фоне других. Кажется, это сделалось с ней уже в перестроечные годы.

— Ну, вы в составе района живете же, а у нас город краевого (областного?) подчинения — говорила она по телефону с кем-то из родственников, — тут и инфраструктура есть и люди другие, интеллигентные, — подчёркивала она последнее слово.

Но о светиной маме мы расскажем позже, так как эта женщина заслуживает отдельного повествования.

В станице, где Света провела детские и юные годы, происходило всякое. Станичники, конечно, выпивали, дрались и пели песни. Об этом уютном уголке Света сохранила самые приятные воспоминания. Не потому, конечно, что станичники иной раз, напившись, бесчинствовали, а потому что там случилась с ней первая любовь.

— Открою тебе секрет, — как-то разоткровенничалась Света, — если баба говорит, что в условном Урюпинске, ей очень понравилось, то это значит одно — там её качественно трахнули.

Вот и станичные деньки Светы никак не улетучивались из её памяти. Алексей, что приходился Свете её первой любовью, обескуражил тем, что однажды, когда Света вступила в половозрелый возраст, пришёл и сказал:

— Сегодня вечером ходить с тобой хочу!

Вечером он пришёл в белой сорочке, чёрных брюках и калошах на босу ногу. И они отправились ходить.

Вокруг станицы простирались бесконечные поля подсолнечника и кукурузы, на пути юных Алексея и Светы возникали пруды и лесные чащи. Пели, разумеется, птицы.

— От Лёши пахло сеном и силой, — мечтательно рассказывала Света, — он даже не спрашивал, хочу я сливу или нет. Или алычу. Потрусит дерево, утрёт упавший фрукт уголком своей косоворотки и протягивает. Я ем.

Ещё до того, как учуять её половозрелость, Лёша уже ходил в светиных женихах. Станичные девочки часто играли во взрослых и Свете, потому что она была самая красивая, доставалась роль крановщицы Ларисы. А в нашем советском детстве профессия крановщицы считалась чрезвычайно престижной. Чтобы быть крановщицей Ларисой, девочки долго выясняли отношения. Итак, роль крановщицы Ларисы доставалась Свете и ещё Свете доставался впридачу Лёша в качестве её бызымянного мужа. Какие игры во взрослых без мужей? И вот, наигравшись вдоволь, дети отправлялись в чей-нибудь хлев играть свадьбу. Свету наряжали в фату (чаще всего простыню) и под исполняемый детскими ртами марш Мендельсона провожали из хлева во двор, из двора на улицу. Чем ещё заниматься в сельской местности, если не жениться друг на друге?

Вот и они с Лёшей обрели друг друга в тот вечер, когда он пришёл, чтобы ходить с ней. Света и не заметила, как он, оказывается, вырос. Из нескладного станичного мальчугана превратился в удалого казака, от которого пахло сеном и силой. Света никак не может забыть ту станицу. То ли она Белореченская называется, то ли Белоручейная. Истинно люди говорят, если женщина сказала, что ей понравилось в том или ином городе, то к гадалке не ходи — там с ней приключилась любовь.

А в прошлой серии Светиной меланхолии мы рассказывали о Ларке.

фото: freepik.com