11 мая 2020 года исполняется 30 лет со дня смерти русского писателя, автора поэмы «Москва-Петушки» Венедикта Васильевича Ерофеева. Кто для нас Ерофеев сегодня? Какое влияние его творчество оказало на русскую литературу в целом? Мы обратились с этими вопросами к исследователям и поклонникам его творчества.
Журналист Семён Новопрудский читал поэму Ерофеева «Москва-Петушки» ещё будучи школьником.
«Для ташкентского мальчика в середине 80-х годов прошлого века доступ к поэме «Москва-Петушки» был сродни первому сексу, — вспоминает Новопрудский, — Для меня эта поэма была и сказкой, и былью одновременно. Сказкой, потому что сам я никогда не пил и не пью до сих пор. Былью — потому что рос среди сильно пьющих людей, которые, как и «Венечка» (называли мы его, разумеется, только так, никакой он был не «Венедикт» — и все в разговоре сразу понимали, о ком речь) спасались от свинцовых мерзостей советской жизни алкоголем и бесконечными разговорами о великой русской и мировой культуре. Через Венедикта Ерофеева, как и через книги Набокова и Платонова, которые я впервые прочитал примерно в то же время, в горбачевскую перестройку, в меня были впрыснуты инъекции настоящей личной свободы, которая спасает меня иногда до сих пор в нашем по-прежнему сильно несвободном мире. «Москва-Петушки» — это гимн свободе и культуре, а не алкоголизму», — пишет Новопрудский.
А генеральный директор Национальной литературной премии «Большая книга» Георгий Урушадзе относит поэму «Москва-Петушки» к одной из главных книг трёх десятилетий, последовавших после её публикации. «Петушки» называют главной книгой семидесятых. Не согласен: она одна из главных книг и восьмидесятых, и девяностых — тогда она дошла до простого читателя. Да и сейчас, окажись я хоть у Кремля, хоть у Курского вокзала — вспоминаю этот великий текст. И не один я: в прошлом году главный приз «Большой книги» получили Лекманов, Свердлов, Симановский как раз за Ерофеева. А в апреле я познакомился с творчеством гениального художника Дмитрия Бухрова, создавшего картины по мотивам «Петушков». «Ерофеев жив», — так бы я написал на заборе Курского вокзала.
«Томления духа» Автор: Дмитрий Бухров. Картина создана по мотивам поэмы «Москва-Петушки» В. В. Ерофеева.
Илья Симановский, написавший в соавторстве с Олегом Лекмановым и Михаилом Свердловым исследование «Венедикт Ерофеев: посторонний», получившее премию «Большая книга», говорит, что биография писателя изобилует рядом интересных и ярких фактов. По мнению Симановского, читателю мало-мальски знакомому с биографией Ерофеева, многое в его судьбе может показаться «нерядовым»:
«Венедикт Ерофеев очень не любил говорить о своём детстве, и понятно почему: при живых родителях он целых шесть лет прожил в детдоме, — отца репрессировали, а мать уехала на заработки в Москву, оставив детей на произвол властей и судьбы. Детский дом Ерофеев возненавидел. Из этого страшного опыта, — брошенности и необходимости принудительно существовать в коллективе, конечно, растут многие черты его характера. В частности, фирменный ерофеевский индивидуализм, который позволял ему не примыкать ни к каким объединениям, быть почти в любом обществе своим, и все-таки, всегда отдельным, всегда посторонним» — пишет Симановский.
Симановский рассказывает, что, несмотря на исключительные способности и большие знания, которые позволяли Ерофееву легко сдавать экзамены и поступать в ВУЗы (он сменил их четыре и ни один не закончил), Ерофеев вскоре переставал ходить на занятия и даже перед лицом вероятного исключения вёл себя равнодушно или вызывающе.
«Венедикту Ерофееву было неинтересно получать формальное образование, делать карьеру, «устраивать жизнь» — при том, что все пути для него были открыты — обаятельный, красавец, русский, самородок, талант! Вылетев из очередного института Ерофеев спокойно устраивался на самую «чёрную» работу — грузчиком, кабельщиком, рабочим в геологической партии. И создание «Москвы — Петушков» здесь ничего принципиально не изменило. Последнее место работы уже всемирного известного и переведённого на несколько европейских языков Ерофеева — консьерж в многоэтажном доме. Мы поговорили с жительницей этого дома — от нас она узнала, что эксцентричный дежурный, которого жильцы за глаза прозвали «американцем», и автор известной ей поэмы «Москва — Петушки» — одно и то же лицо. Красиво? Да. Но и грустно, конечно», — делится биограф писателя.
«Ханаанский бальзам» Автор: Дмитрий Бухров. Картина создана по мотивам поэмы «Москва-Петушки» В.В.Ерофеева
Симановский вспоминает, что почти случайно стал соавтором книги про Венедикта Васильевича. Когда его старый знакомый Олег Лекманов начал писать биографию Ерофеева, он, зная, что физик Симановский — поклонник творчества писателя, периодически присылал ему главы из книги. Симановский читал, рекомендовал правки и настолько погрузился в работу, что Лекманов предложил ему стать его, и Михаила Свердлова, соавтором.
«Но с самого начала, когда ни о каком соавторстве я ещё не помышлял, мне показалось это замечательным приложением сил, — быть причастным к накоплению и сохранению памяти о Ерофееве, а также широчайшем круге его общения, то есть, в конечном итоге, о том времени. Я думаю, что это важно» — вспоминает работу над книгой Симановский. Симановский и сегодня продолжает исследовать жизнь и творчество Венедикта Ерофеева.
«Нам удалось найти ряд интереснейших архивных документов, связанных с Ерофеевым, поговорить ещё с несколькими десятками людей, знавших его, отыскать неизвестные фотографии и даже аудиозаписи его голоса» — говорит Симановский.
По словам автора, все эти документы станут частью уже расширенного, нового издания о Венедикте Ерофееве, которое, как надеется автор, выйдет уже в этом году в «Редакции Елены Шубиной».
Как и многие другие почитатели творчества Ерофеева, на вопрос какое влияние писатель оказал на его личность, Симановский прежде всего вспоминает поэму «Москва-Петушки».
«Впервые я прочитал «Москву — Петушки» в шестнадцать лет и, дочитав до последней страницы, вернулся к первой и тут же перечитал поэму с самого начала. Венедикт Ерофеев — один из самых любимых моих писателей, а значит неиссякаемых источников радости. Сколько раз было: вспомнишь какую-нибудь фразу из «Петушков» или записных книжек Ерофеева — и в который раз засмеёшься, мир покажется под другим, более светлым углом. Или, наоборот, вспомнишь и загрустишь, это тоже бывает нужно».
фото на обложке: artkommunalka.com
