Фильмом «Эфир» в киноцентре «Октябрь» завершилась ретроспектива фильмов выдающегося польского режиссёра Кшиштофа Занусси, приуроченная в его 80-летию. Ретроспективу, совместно со звездой польского кино Майей Комаровской, снимавшейся во многих его картинах, открыл сам режиссер. Несколькими днями раньше режиссер встретился с журналистами.
Картина «Эфир» — о зле, которое всегда рядом, и человеку важно вовремя разглядеть его. Историю о Фаусте режиссер перенес во времена Первой мировой войны. На вопрос редакции МирТесен. Культура, есть ли в мире сила, способная одолеть зло – в планетарном масштабе или хотя бы в пределах одной страны, Кшиштоф Занусси сказал:
Добро и зло находятся в постоянной борьбе в совести любого человека. Пока совесть жива, а в юдо-христианской традиции человек грешен по своей природе, мы способны выбрать добро, и это будет нашей победой. Но если мы, как постмодернисты, не отличаем добро от зла, это означает, что мы погибли, и все проиграно. Миф о Фаусте — европейский миф, в других культурах ничего похожего не появилось. Мне кажется, когда мир живет иллюзиями, что он в безопасности, все идет в правильном направлении, и люди не боятся зла, самое время напомнить, что зло динамическая сила, и оно рядом.
В основу фильма «Эфир» легла книга Ханны Арендт «Банальность зла: Эйхман в Иерусалиме», которую она написала после судебного процесса 1961 года в Иерусалиме. По мысли автора, гестаповец Эйхман, был банальным человеком, но зло, которому он служил, было колоссальным. Мы все недостаточно чувствуем потенциал зла в мире, и задача искусства показать, что опасность всегда реальна. Мы смотрим на предков как на варваров, прокладывавших себе путь насилием, но мы не лучше их, и в каждом новом поколении людям надо смотреть, удержит ли их совесть от преступных деяний. «Эфир» — совместное производство Польши, Литвы, Украины, Венгрии и Италии. Поляки считают эту часть территории, расположенную между Балтийским, Черным и Адриатическим морями, центром Европы, который и делит нас, и объединяет.
Первая мировая война знаменует собой конец эпохи невероятной человеческой гордыни, когда человеку казалось, что он хозяин космоса и вселенной. После Первой мировой мы отошли от подобного восприятия себя, и чтобы закрыть эту эпоху, надо было рассказать историю, которая происходит до Первой мировой войны, считал я. Хотя есть мнение, что и Вторая мировая, и холодная война — продолжение Первой. Эта война постоянно тянется, таков был мой выбор в «Эфире». Что касается этики в науке — пока люди добровольно проводят эксперименты на себе, как это делали ученые в 19 веке, это их решение, но наносить ущерб другим, даже если от этого есть польза науке, недопустимо.
О любви к физике.
После школы я поступил на физфак, и эта наука во многом сформировала меня. Я влюбился в физику, но, к сожалению, она не влюбилась в меня, и мне пришлось искать другие точки приложения сил. Очевидно одно, что физики видят на 100 лет вперед, по сравнению с гуманитариями. Эта наука давно отошла от детерминистической механики времен Ньютона, в нее вернулось понятие таинства, которое не замечали в 19 веке, думая, что познали все, и этой проблемы касаюсь в «Эфире». Присутствие непознанного человек должен чувствовать всегда. Как знать, может, реальностей существует больше, чем одна, физики говорят об этом серьезно, а гуманитарии, с методологией самоуверенности, которая, с научной точки зрения, чуть-чуть смешна, остались на уровне 19 века.
О польском кино
На польское кино, по статистике, спрос огромный. Миллионы людей смотрят его, критикуют, но билеты раскупают, и это самое главное. У молодых кинематографистов существует проблема второй картины, то есть, снимают успешную первую, осознают, что им невероятно повезло, и опасаются запускаться со второй. Осторожничают, и так во всем мире.
Лет десять назад нам удалось пробить закон, похожий на французский, по которому полтора процента прибыли со всей рекламы на ТВ, включая кабельное, с билетов на сеансы идет в Национальный фонд кино, и распределяют эти средства не политики, а эксперты. Фонд поддерживает режиссеров полнометражных картин, снимаем до полусотни в год, документального и молодежного кино, а также фестивали. Коллеги из других стран, например, чехи, пытались провести такой закон, не получилось из-за американских прокатчиков, власти не пошли кинематографистам навстречу. А у нас тогда за деньги режиссеров в парламенте была настоящая война, в крупных газетах напечатали списки депутатов и пообещали сообщить, за американское или польское кино они проголосуют. Многие на голосование не явились.
О новых работах в кино и на ТВ
Польскому ТВ предлагаю мини-сериал из шести частей, связанных между собой, в которых познакомлю зрителей со своим взглядом на определенные механизмы жизни. Думаю, эти современные формы также могут быть философичными, для меня по-прежнему важен широкий спектр популярного и элитарного кино в интернете. Вы знаете, что элита для меня важнее всего, потому что именно она, а не массы, как говорили марксисты, продвигает общество вперед. Марксисты были неправы, поэтому и проиграли.
Кроме того, недавно закончил работу над сценарием фильма о молодом математике, которому родственник хочет оставить большие деньги, а он намерен отказаться и от родственника, и от его денег. Парадоксальная история о том, что деньги могут и отбирать свободу.
О режиссуре и продюсерстве
Режиссура — это искусство рассказа, а не образа, как утверждают. Вся жизнь человечества основана на слове, об этом нам говорит Библия. Мы тем и отличаемся от животных, что с помощью слова можем обмениваться мыслями и идеями и смотреть на жизнь совсем по-другому. Режиссеры, по сути, делают то же самое, что авторы романов и пьес, мы рассказываем о чьем-то опыте, а он накапливается, и остается в памяти поколений. Считаю, рассказывать о том, что может быть полезно другим, самое хорошее призвание. А то, что хотим быть известными, раздавать автографы и проходить по красным дорожкам, говорит о человеческой слабости. С возрастом человек понимает, как это неважно.
Два или три раза снимал кино по литературным произведениям, считаю, если произведение сработало в своей поэтике, незачем переносить его в другую. На основе средних романов случались успешные картины, а по великим романам снимали среднее кино. Истории свои беру из жизни, у меня огромное количество встреч, набралось на много картин.
Продюсерское кино придумано в Голливуде, где произведение искусства создается коллективом, усредненный товар для массового зрителя. Будучи директором студии «Тор», я тоже продюсировал работы своих коллег – Кислёвского, Агнешки Холланд, но видел задачу в том, чтобы быть их партнером, обеспечивать всем необходимым для картины, поддерживать в трудных условиях. Сейчас, с появлением в Европе массового общества, приходит и продюсерское кино, в пользе которого для истории и искусства я сомневаюсь.
О политике
Режиссера попросили прокомментировать то, что, в связи с 80-летием начала Второй мировой войны, российский МИД впервые за 30 лет выступил с оправданием пакта Молотова-Риббентропа и секретных протоколов.
Интересно, историки оправдывают империального захватчика Наполеона, модернизировавшего Европу? Мне кажется, о пакте Молотова-Риббентропа нужно говорить в моральном и политическом плане: принес ли договор о ненападении пользу СССР, поддержал ли гуманистические европейские ценности? Думаю, ответ отрицательный, и то, что в 1941 году Гитлер напал на Советский Союз, доказывает, что, с политической точки зрения, кто-то нереалистично оценил обстановку. Но предоставляю слово историкам.
О смысле жизни
Смысл жизни ищем ежедневно, и если вечером кажется, что нашли, утром начинаем все сначала. Это такая вера в бога — появляется, исчезает, и всегда остается надежда, что найдем ее заново. И смысл жизни — только надежда, что найдем его, полностью им никогда не владеем.
На вопрос редакции МирТесен.Культура, замечает ли режиссер перемены в жизни россиян, часто приезжая в нашу страну, Занусси сказал:
На протяжении 20 лет раз в полтора года приезжаю читать лекции будущим режиссерам и сценаристам на Высших режиссерских и сценарных курсах, и каждый раз вижу новых людей и новые сюжеты. И за последние годы заметил, что исчезает частично метафорический язык. Все остается на уровне реализма, прямого рассказа, а красота русской культуры, где все можно было превратить в притчу, метафору, как будто послабела. Люди более реально рассказывают о мире поэзии, но, как знать, возможно, таков язык современного изобразительного искусства, что в нем все меньше остается места для метафоры.
Жду новых картин Звягинцева, Сокурова, Германа. Интересуюсь тем, что снимают Андрей Смирнов и Андрей Кончаловский, таких мастеров в мире сейчас немного, у вас они есть и среди молодых.
Ева Скалецка
