Военные пьесы драматурга — протест против оружия в руках людей.
Спектакли по драматическим балладам «Рядовые» и «Не покидай меня…» белорусского драматурга, лауреата Госпремии СССР Алексея Дударева занимают особое место среди постановок по его пьесам («Выбор», «Порог», «Вечер», «И был день», «Князь Витовт», «Чёрная панна Несвижа», «В сумерках», «Люти»), идущим на сценах отечественных и зарубежных театров. В военных пьесах, написанных человеком, родившимся пять лет спустя после Победы, есть та правда, которая изумляет фронтовиков. По сценариям Дударева снято 16 фильмов, в том числе, знаменитые «Белые Росы», «Осенние сны», «Брестская крепость» (в коллективе авторов). Произведения писателя переведены на языки разных народов.
«Рядовые» Дударева, как и школьницы из «Не покидай меня…» и сегодня в строю, режиссёры нового времени несут в зал правду защитников Родины, поразившую когда-то Георгия Товстоногова (БДТ) и Бориса Львова-Анохина (Малый театр).
Накануне 75-летия Победы драматург отвечает на вопросы МТ«ГлагоL».
Алексей Ануфриевич, вы знаете, сколько ваших военных спектаклей сегодня идёт на сценах?
Нет, за этим следит Российское авторское общество, в котором состою, но то, что мои произведения на военную тему востребованы, бесспорно, хотя я, если не ровесник, то дитя Победы (родился 6 июня 1950-го).
Почему вы стали писать о войне?
Как ни странно, но по заказу никогда не пишу, а в 1984-м ко мне пришёл чиновник из Минкульта, тогда «Вечер» и «Порог» шли по всему Союзу, и сказал, что к 40-летию Победы надо написать пьесу. Но только не про 41-й год, и чтобы в ней не было предателей и полицаев, об обыкновенном человеке на войне. Я произношу — «рядовой», он соглашается, — так началась работа над «Рядовыми». Писал на основе рассказов отца, других фронтовиков, тех, кто был в плену, в партизанах, а также матери, бабушки и сестёр, живших под оккупацией, испытавших долю беженцев. Помню, после премьеры «Рядовых» в Минске ко мне подошёл ветеран и сказал — «Ты же пацан, откуда знаешь, что мы наркомовскую пили по очереди?!» Давали же по сто грамм, а что это такое для молодого здорового мужика, а вот когда они объединялись с другом, было уже что-то, и сегодня 200 г пил один, второй за него просто закусывал, а назавтра, если повезёт, пил другой…
Также я базировался на лучшей литературе о войне — на произведениях Василя Владимировича Быкова, — счастлив и горд, что с ним общался, — Алеся Адамовича и Янки Брыля, на их книге «Я з вогненнай вёскi…» («Я из огненной деревни…»), про нашу Хатынь. То есть, всё, что меня интересовало, я брал из литературы, впитывал, пропускал через себя. Например, один из героев повести «Пастух и пастушка» Виктора Петровича Астафьева, с которым также был знаком, подсказал мне образ Буштеца из «Рядовых», человека, у которого война выжгла всю душу. А главное, я основывался на рассказах ветеранов, которые прошли все ужасы войны, не на парадных их выступлениях, а на тех, которыми делились в своём кругу. Как воевали, как погибали и выживали, как голодали, попав в окружение, как выходили из него…
А как родилась пьеса «Не покидай меня…» — о вчерашних школьницах, которым предстоит проникнуть на узел связи вражеской армии и парализовать его работу, обеспечив успех наступательной операции советских войск?
Мне хотелось написать о девочках на войне, и, если уж отталкиваться от конкретики, где-то я вычитал, что 18-летняя Зоя Космодемьянская, ровесница моих героинь, училась в школе разведчиков-диверсантов, которых забрасывали в тыл врага. И написал пьесу, если угодно, о четырёх «Зоях», таких же школьницах, которые защищали Родину. Романс «Не покидай меня», который звучит в спектакле, написан на стихи нашего прекрасного поэта Геннадия Буравкина, светлая ему память. Он дал название пьесе, и его первая строка звучит для меня, как — «охраняй», «пожалей», как протест против оружия в руках женщин и детей, и вообще людей.
Вы, конечно, ошарашили зрителей правдоподобием ремарки «От автора». сообщив, что из четверых девчонок в живых осталась одна Аля Ладысева, и уже много лет живёт в Минске, а наставник разведчиц, гвардии капитан Михасев, умер тогда в госпитале.
Зрители почему-то забывают, что это художественное произведение, и относятся к героям как к реальным персонажам. Так, мой друг обвинил меня во вранье, режиссёр из далёкого российского города, поставивший этот спектакль, собирался приехать в гости к Ладысевой в Минск, а генерал, с которым оказались однажды за праздничным столом, вполне серьёзно поинтересовался, не нуждается ли в чем-нибудь ветеран войны. И когда говорю людям, что Ладысева — всего лишь героиня пьесы, едва ли не возмущаются — «Так ты все придумал?!» И особо не реагируют на мои аргументы, что в «Иронии судьбы» с экрана сообщают номер московского телефона Жени Лукашина, но звонить по нему никому не придёт в голову, или что тот факт, что в Белорусском театре армии, где я несколько раз сыграл полковника, записан мой голос, вовсе не означает, что я Герой Советского Союза и дважды тяжело ранен. Особенно красноречив был взгляд генерала: он был сильно разочарован и смотрел так, словно я его обокрал. Фамилии Али Ладысевой, Зины Батян и Ядвиги Гурской я взял из Книги памяти моего родного Дубровенского района. А старшему лейтенанту Веронике Кремис подарил фамилию однополчанина. Но какие бы подвиги не совершали люди на войне, не люблю, когда их называют «ветеранами», особенно женщин, они прежде всего — защитники Родины. И я рад, что у нас все так убедительно получилось.
Пересечения с повестью Бориса Васильева «А зори здесь тихие…» не опасались?
«Не покидай меня…» — совсем другая история, там все-таки женщины на войне, а у меня почти дети. Они ещё играют в защитников Отечества, в женщин, в солдат, вспомните сцену, в которой гвардии капитан Михасев спрашивает Кремис, до скольки лет она играла в куклы, и та достаёт из кармана игрушку. Если у Васильева Рита Осянина успела полюбить, выйти замуж, родить, познала, что такое любовь, и Женька Комелькова, то мои героини ничего не знали, не испытали, и — не узнают. Из военных фильмов люблю «Хронику пикирующего бомбардировщика» и «В бой идут одни «старики», где на экране происходит примерно то же самое, что и в моей пьесе.
Как оцениваете то, что сегодня пишут о войне?
К сожалению, пишут, в основном, о стрелялках, а надо писать о человеке. Где он, на войне, в тылу или в мирной жизни, не важно, ты разберись в том, что происходит с его душой, как он смотрит на мир, что думает о родине, как борется за Бога у себя в душе. Ну, это я сейчас такой умный, когда писал пьесы, таким высоким штилем не заморачивался, вышло — как вышло. Такую пьесу, как «Рядовые», не смог бы написать человек, который был в окопах, потому что он, на самом деле, лицо Победы. Нужно было по-новому осмыслить события, и это ни в коей мере не говорит о том, что я что-то перекраивал, нет: Победа есть Победа, война есть война, а жизнь есть жизнь.
Как относитесь к разговорам о том, что о войне пора забыть и идти вперёд, не расковыривая старые раны?
Ну, знаете, неумных людей много на нашей земле, дело не в том, чтобы расковыривать раны, любое художественное произведение, возьмите театр, кино, живопись, музыку, должно приближать человека к состраданию и сопереживанию, это важно для него самого, для его души. Речь не идёт о том, чтобы делать плакат, это плохо, и я тоже против, но сказать, что я должен забыть, что я сын фронтовика, даже думать об этом не хочу. Забыть о страданиях моей мамы и сестёр, младшая из которых родилась 20 июня 1941 года?! Это невозможно. К счастью, сестра прожила долгую жизнь, и отец, — воевал под Сталинградом, всю Европу прошёл, — вернулся с войны. Все четверо — родители, сестры Дина и Надя — остались живы. Нам повезло, но безжалостная статистика у кого-то другого забрала «каждого третьего», как говорят сейчас в Белоруссии.
Какое впечатление осталось у вас от общения с Василем Быковым, говорят, он был жёстким человеком?
Если бы меня спросили, хочу ли я поговорить с Чеховым, сказал бы — нет. А потому что общаюсь с ним постоянно, когда читаю-перечитываю его произведения, я его хорошо знаю. А вот когда я у Василя Владимировича прочитал самое первое произведение, ещё будучи студентом, испытал боль. Это была правда войны, и у меня перед глазами стоял вместе со своими однополчанами мой батька Ануфрий. А что говорить о «жёсткости», он прошёл войну, а все, кто прошли войну, не жёсткими быть не могли.
6 июня Алексей Дударев отметит 70-летие, желаем, чтобы день был солнечным!
