Чем закончится нынешнее противостояние двух идеологий — западноевропейской и арабо-мусульманской? Можно ли считать карикатуры в Шарли эбдо — проявлением свободы мысли и цивилизованности, или это просто глумление над чужой верой и провокация? Наш корреспондент пообщался на эту тему с российскими блогерами, писателями и политиками.

Андрей Новиков-Ланской, писатель, художник: Для западноевропейской культуры характерно такое явление, как карнавал. Исторически это особое время перед Великим постом, когда можно нарушать все табу, издеваться над всем священным и ценным. Особенно это было характерно для Франции: вспомним насквозь карнавального Рабле. И европейцу трудно понять, что бывают имена и символы, над которыми глумиться нельзя в принципе. Для него возможность принижать сакральное — тоже культурная ценность, которой он не готов поступиться. Нынешнее столкновение цивилизаций обещает быть долгим и болезненным.

Беслан Цечоев, российский политик, бывший мэр города Магас: Правительства всех стран должны заниматься насущными проблемами человечества: экологией, социально-экономическим благополучием, сохранением и развитием дружеских отношений в обществе. Если будут этим заняты, то не будет времени на противопоставление идеологии, втягивая в это простых людей. То, что сегодня происходит, это игра западных политиков, которые отвлекают внимание своих народов от решения насущных проблем. Резонансные ситуации забываются, а потом люди всё равно возвращаются к своим проблемам, требуя их решения. В современном мире глупо поддаваться на провокации, вызывающие межнациональную рознь.

Мария Дегтерёва, блогер: Я считаю, что карикатуры Шарли Эбдо в первую очередь, дурновкусие. Шарли — не рупор свободы, каким издание пытаются представить российские либералы, а бульварная газета, низкий жанр, это понимает любой француз.

Но дело даже не в этом. Религиозная сатира (любого уровня художественности) — неотъемлемый элемент французской идентичности. В эпоху просвещения, когда формировались антиклерикальные настроения, сатира над христианством стала, в общем, целым культурным пластом. Количество и качество антихристианских пародий того (и позднего) времени даже обсуждать неловко, их море. Что касается других религий — всякий может найти в интернете стихи Вольтера, например, о Мухаммеде.

Во Франции были свои радикальные атеисты, например, но государство эти настроения исторически с течением времени купировало, как сейчас Макрон пытается купировать исламский радикализм, совершая выбор в пользу истории и культуры своей страны. Дело не в качестве карикатур. А в праве европейского человека смеяться над всем, над чем вздумается, не боясь цензуры, а особенно быть убитым.

Виктория Самсонова, блогер: Поскольку наша планета лишилась сначала чувства юмора, а потом и остатков разума, все стали обидчивыми сверх всякой меры. Лично я считаю, что шутить можно над всем и это нормально. Но теперь не безопасно. Шарли эбдо видали всех обиженных в гробу, огромный им за это респект. Они очень рискуют, не в первый раз. Карикатуры у них, конечно, злые… Рискуем мы все, мы все — Шарли Эбдо, главное найти повод, чтоб отрезать нам голову и повод будет найден. Один мой знакомый написал, что весь Восток не стоит и одного французского флага, я с ним согласна.

Рагим Джафаров, писатель: Если верующие обижаются на карикатуры бога, подразумевая, что бога можно поругать таким образом, и сам за себя он постоять не сможет, то атеисты должны оскорбляться за чью либо попытку нарушить законы физики. Даже мысленную попытку.

Александр Христофоров, писатель, политолог: Макрон своим заявлением намеревался провести граничные линии и показать решимость — именно поэтому он пообещал, что Франция не откажется от сатирических изображений с пророком Мухаммадом.

И пускай мировые СМИ и аналитики сразу противопоставили ему турецкого лидера Эрдогана, а Сирия, Ливан, Судан, Марокко и другие страны выразили антимакроновский протест. В Ливии, например, социальную дистанцию в учреждениях обозначили портретами Макрона на полу со следом подошвы ботинка, на севере Сирии «по горячке» сбросили крест с греческого храма — Макрон, конечно, добивался совсем не того.

В Париже, где до последних станций метро уже не первый год ты доезжаешь исключительно в компании ближневосточных мигрантов, да и в ряде других крупных городов, коренные жители давно не чувствуют себя хозяевами, то же происходит и в политике, и в культуре — привычный уклад жизни изменился уже давно.

Французский лидер попытался обозначить эту последнюю черту, и то же он сделал бы не только в религиозном дискурсе — хоть бы то были права геев, феминисток или редких животных.

Кстати, нельзя сказать, что власти не ждали жёсткого ответа: священник храма, где провёл свою атаку Абдулла Анзоров, говорил, за несколько дней его предупреждали о повышенной террористической угрозе.

Поэтому драйвер этой ситуации совсем иной. Макрон пытается бороться с радикализмом, выходит это только несколько коряво, да и «свобода слова» во Франции с этими карикатурами переходит все грани, тем не менее, именно такая дозволенность становится сейчас символом борьбы Парижа за сохранение европейской идентичности.

Валерий Печейкин, сценарист, драматург: Каждый раз после таких историй я слышу мнение: «Вот доигрались они со своей толерантностью!» Но французы с ней не играют. Они так живут. Однако ситуация, правда, сложная. Несколько лет назад я разговаривал со своим другом — французом. Речь шла об эмигрантах. Я тогда сказал ему: «Признайся честно, что вы на кухнях говорите о них очень плохо». На что получил ответ: «Да, но на кухнях». Если зайти на каждую кухню в мире, то можно услышать там очень нетолерантные слова. Просто не нужно лезть на чужую кухню и в чужие дела. Сейчас обе стороны залезли друг к другу. Но всё-таки французам я сочувствую больше. Нельзя убивать за картинки. Нельзя жить на чужой кухне и жаловаться, что там пахнет тушонкой. Просто живи там, где не пахнет. А если хочешь отомстить — делай это тем же оружием. Нарисуй картинку, сохрани голову.

фото: facebook.com/CharlieHebdoOfficiel