Нетрезвые и по-прежнему огрызаясь друг с другом, мы дошли до местного кафе, которое водитель такси назвал «легендарным и культовым местом» Там по обыкновению готовили балкарские хычины и шашлыки. Мы взяли и то и другое, и, ругаясь, дошли до берега небольшого пруда. Решили устроить привал. Народу в парке в этот день было полно. Рестораны по-прежнему работали только навынос и люди, сбившись в гогочущие и восклицающие группы, восседали на берегу пруда. Мы расстелили маринин многострадальный пледик и уже расположившись на нём, продолжили выяснять отношения. Алкоголь предусмотрительно взяли с собой, разлили его в пластиковые стаканчики, чокнулись, поспорили, разлили, поспорили, чокнулись. Нальчик — город красивый. Я с удовольствием останавливаюсь тут на несколько дней по дороге в Тбилиси, Владикавказ или Дербент. Он ровный и чистый, с просторными и широкими улицами — в центре есть ряд замечательных исторических строений, связанных с важными для народа событиями.
Меж тем, мы по-прежнему сидели на берегу пруда и пытались донести до Марины, что она глупа и инфантильна, а её привычка заводить ненужные коммуникации с таксистами, сильно нас раздражает. Марина оправдывалась, горячилась, доказывала, что общаться нужно со всеми вне зависимости от социального статуса, и что она таким образом собирает информацию о людях и их взглядах, а это важно для понимания мира и места, в котором находишься, и прочее и прочее. Наш спор прекратил Руслан. Он вдруг притих и куда-то уставился. Последнее, что я успел сказать Марине перед тем, как мы заметили заинтересованность Руслана происходящими неподалеку от нас событиями, было:
— Это просто твоя сущность!
Мы обернулись и посмотрели в ту сторону, куда был направлен взгляд нашего друга.
Там сидел сильно бородатый мужчина с маленьким ребёнком. Он разжевывал хычин и кормил этим ребенка. Разжует, извлечет изо рта и кладет в рот ребенку.
— Я сейчас вспомнил, как меня мама в детстве кормила.
— Как? — удивленно спросила Марина.
— Как? — добавил я.
— Она разжевывала картошку и совала эту кашу мне в рот. А ещё мама полоскала зубы моей мочой. У меня странная была мама.
— Ты шутишь? — спросила Марина.
— Нет, правда. Ей кто-то сказал, что от зубной боли помогает детская моча. Я писял в баночку, а мама полоскала этим зубы.
— Извини, но фу, — сказал я.
— Противно, — ответила Марина.
— А ведь я тогда воспринимал это как нечто нормальное. Мы даже как-то с ней поругались и я затребовал свою мочу обратно, — разоткровенничался наш друг, — я кричал ей, чтобы она вернула мне мою мочу и больше не просила меня пописять в баночку, — продолжал Руслан, — к чему я это вспомнил? Вон там сидит мужик и кормит ребенка разжеванной во рту пищей. Как же это отвратительно.
— Да, — согласилась Марина.
— Да и полоскать зубы мочой своего ребенка тоже отвратительно, — добавил я.
— А моя мама однажды нечаянно проглотила мою какашку! — загоготала Марина.
Мы обратили на неё удивленные взгляды.
— Она рассказывала, что когда я была трехмесячная, она подняла меня над головой, а из меня выскочила маленькая такая, детская какашулечка. Мама всегда целовала мне попу и как раз в этот момент её рот был раскрыт и моя какашулечка попала прямо ей в рот, а она от внезапности этой ничего даже не поняла и проглотила её, — заливаясь смехом, рассказывала Марина.
Так подходила к концу наша поездка на Голубые озера.
Предыдущую часть можно почитать тут.
фото: Evan Sanchez/unsplash.com