Было довольно темно, но благодаря фонарю, что освещал мой маленький дворик, можно было заметить, как этот несчастный, уже промокший до нижнего белья человек, пытался в продуваемой всеми ветрами беседке найти хоть какое-то место для защиты от шторма. В итоге он закрыл голову руками, будто его избивают неведомые злоумышленники.
— Бедный мужик — думал я — а ведь никто даже не выйдет и не откроет дверь хотя бы ему в подъезд, чтобы он спрятался тут — думал я.
И вдруг со мной случилось нечто необыкновенное. Я почувствовал такую острую любовь и ответственность по отношению к человеку, застигнутому врасплох этим штормом, что решил во что бы то ни стало помочь ему. Этот человек — мой собрат, такой же двуногий, как я, такой же двурукий и двугубый как я, не должен сейчас корчиться от холода и дискомфорта под проливным дождём и штормовым ветром, который вот-вот снесёт крышу беседки и бог знает что случится дальше. Промокнуть под дождём — ещё полбеды, а шквалистый и промозглый ветер — это же сразу пневмония! Нет, думал я, помочь человеку нужно. Я смотрел из окна и все жальче и жальче становилось мне при виде несчастного. Он, такой уже немолодой мужик, скорее всего, выпивающий и имеющий взрослых и скорее всего неблагодарных детей, располневшую и опостылевшую жену, у которой разит по утрам изо рта, как из помойки, а орёт она так, будто свинью режут. Такой несчастный человек, которому по неизвестной причине довелось сейчас оказаться под небом, настроенным против него враждебно и испускающим тонны воды, чтобы всех нас потопить. О да, это библейский, это апокалиптический шторм, который кончит все на этой планете. И по делом нам. Только жаль меня, ведь я совсем никогда и никому не причинял зла, а лишь помогал всем, кому мог — думал я.
Бедный мужик, думал я, как же тяжело ему живётся с этой опостылевшей женой и детьми, что даже не приедут на выходные и что постоянно что-то от него требуют. Эти ублюдочные внуки, которые ненавидят его за его старость и бедность, за его красные, перманентно пьяные глаза и попытку найти смысл в этой жизни. За окном был настоящий ад, ветер продолжал буйствовать, водная стихия наполняла дворы болотами и уже не было видно земли от них. Замигал фонарь — тот самый единственный фонарь, что зачем-то освещал наш узкий и совершенно маленький дворик, в котором даже для парковки нет места.
— Бедный мужик, думал я, сейчас потухнет фонарь и он останется наедине со своими страхами, на этой не спасающей от холода и бури беседке. Лучше б он умер, думал я. Ведь его жизнь все равно сера и уныла. А в довершении ко всему плохому, что-то заставило выйти его сегодня из дома и оказаться застигнутым разбушевавшейся стихией. Фонарь продолжал мигать, дождь усиливался, а ветер пел свою эпическую арию о смерти.
Надо помочь ему, думал я, я сейчас же спущусь, думал я, и открою ему подъезд. Спрошу у него «как вы? Может вам дать сухой одежды? Проходите, в моем доме всем рады. Я налью вам горячего чая и положу на чистую постель. Вы хорошо уснёте, а завтра свежий и набравшийся сил вернётесь домой. »Я представлял себе, как я обязательно ему помогу и как он будет мне благодарен, а после того, как он вернётся домой, жизнь чудесным способом изменится. Его дети пойдут на повышение на работе и начнут помогать ему, жена станет ухаживать за собой и скоро к ним вернутся их чувства и они будут приглашать меня, как спасителя их жизни, в гости и благодарить меня истово, будто бы бога. Я, еле сдерживая слезы благочестия и внезапно настигшей меня благодарности за возможность кому-то помочь, направился в сторону двери. У двери я надел свои кроссовки, накинул лёгкую куртку и кепку. Я уже почти открыл дверь, когда меня осенила мысль. Сознание рисовало долгий и энергозатратный путь до первого этажа, а потом ещё более трудный и энергозатратный подъем по этим обшарпанным лестницам обратно, на пятый. За этот день, я спускался и поднимался домой трижды и каждый раз подолгу отдыхал на любимом диване после этого восхождения. Первый раз я выходил утром — выносил мусор, второй раз — до магазина за яйцами и помидорами. Третий — чтобы встретиться с подругой, которая привезла мне приготовленного своими руками холодца. Мысленно я попросил прощения у мужчины за то, что не смогу ему помочь, но очень сильно хотел, чтобы его жизнь сложилась наилучшим образом. Вернувшись на кухню и выглянув в окно, я обнаружил, что на беседке никого уже нет.
В прошлой части я рассказывал о том, как избегал своих друзей.
фото: pixabay.com