Журналист сайта ГлагоL рассуждает о том, почему в последнее время стало так много людей
Сегодня поутру я обнаружил вот что. Людей стало очень много. Их, конечно, всегда было очень много и это даже хорошо, ведь человек — экономическая единица и чем больше людей, тем лучше для экономики. Да и вообще что я, смертный, могу иметь против этого грандиозного сооружения природы — общечеловеческого организма. Но вот какое наблюдение со мной случилось. Людей будто бы стало больше, чем было до пандемии. Может быть я просто отвык от такого количества человеческих тел, но, думаю, многие согласятся, что мир людей будто бы пополнился. В 2020 году мы все, в основной своей массе, сидели дома. Ну ели, пили, смотрели Путина, планировали дальнейшую жизнь. Что ещё делали люди? Совокуплялись, конечно. Книжки-то читать мало кто любит, ну там, рисовать или медитировать. Люди больше любят совокупляться. Но не моё это дело, конечно. Кто-то занимался этим от скуки, кто-то с целью расплодиться, кто-то с целью расплодиться, чтобы получить материнский капитал. Вы что не верите?
Вы реально не знаете, что в России многие пэтэушницы рожают, чтобы получить триста тыщ от государства? Наивно.
Так вот, сегодня поутру в «Пятёрочке», куда я отправился, чтобы купить себе воды и овощей было много народу. Большинство — женщины с колясками. Точнее, на всю небольшую «Пятёрочку» их было четыре. Честно говоря, я и в мирные времена не припомню такой концентрации мамочек. Разумеется — очереди, ор, крики младенцев, недовольные взгляды и замечания покупателей.
Сначала к кассе подошёл парень, а за ним встала одна мамочка с потомством в лице мальчугана. Потомство крайне неприятное. На вид года три. Лицо глупое и злое. Оно висит на руках у матери, так как вся коляска забита банками пива. (вот куда ей 10 банок пива в 9 утра?). К кассе подходит парень. У него бутылка воды. Продавец:
— Пропустите женщину? — обращается к парню.
— Зачем? — недоуменно переспрашивает парень у продавца.
— Ну у неё ребёнок! — с таким же тоном отвечает продавец, будто наличие ребёнка и правда даёт какие-то привилегии.
И тут покупатель выдаёт гениальное:
— А я причём?
В разговор вступает женщина, что стоит передо мной и позади девушки с ребёнком. У девушки, кстати, круги под глазами и совершенно отрешённый вид. Заметно, что она хочет вместе со своими десятью банками пива поскорее ретироваться домой и утолить жажду.
— Я бы вообще женщинам с детьми запретила продавать алкоголь! — заключает она, надеясь, видимо, на утренний конфликт.
Девушке совершенно не интересно, что происходит, она ждёт своей очереди. Никто на женщину, предложившую не продавать алкоголь молодой матери, не реагирует
За соседней кассой очередь в три мамаши. Мамаши эти примерно такого же возраста как и та, что стоит с нами в очереди.
И вдруг из гортани одной из них вырывается:
— Дети-то наши что вам сделали? Почему мать с ребёнком должна в очереди стоять?
Голос, судя по всему, пьяный. В сторону девушки стараюсь не смотреть, чтобы не зацепиться с ней взглядом и не вызвать в ней праведный гнев в свой адрес. Сам думаю поскорее бы с водичкой своей, овощами и божьей помощью вернуться домой. Выхожу из «Пятёрочки», иду в сторону кондитерской. В кондитерской — очередь. Мамы, дети, дети, мамы. Дети орут, мамы носятся за ними. На них серьёзные лица, будто их материнство — какая-то важная миссия в рамках всего человечества, которую они достойно несут на своих плечах. Ощущение, что мы все кругом им должны только за то, что во время пандемии (или раньше) кому-то хотелось и совокупляться, и материнского капитала. Сырники купить я не смог. Одна мамаша с двумя отпрысками минут пятнадцать не могла определиться, какой круассан хочет Данечка. С шоколадом или маслом? А может не круассан, а тирамису хочет этот подрастающий манипулятор? Мамаша никого не замечала. Весь мир для неё состоял из неё и её Данечки, а ещё дочери, похожей на Бильбо Беггинса из «Властелина колец». А девочке всего года три. А уже страшная.
Вернувшись домой я дал себе слово сегодня же сделать вазэктомию, чтобы случайно не размножиться. А то вдруг и мне маткапитал понадобится.