14 ноября в российский прокат выходит историческая драма Андрея Кончаловского «Грех».
Продюсер Эльда Ферри назвала Кончаловского «смелым» человеком, отметила качественный сценарий и сказала, что решение показать слабости великого человека было «правильным».
«Микеланджело теперь близок нам всем». «Для нас было большой честью работать с маэстро Кончаловским над фильмом-исследованием, — сказал художник-постановщик Маурицио Сабатини. — Всем хотелось понять Микеланджело и других художников, творивших в начале XVI века. Мы глубоко погружались в эпоху, изучали их ежедневную жизнь, как того требовал сценарий, а также быт простых людей. Ездили по Тоскане,где есть Пьенца — «идеальный город Возрождения», потихоньку двигаясь в сторону своих представлений об обстоятельствах жизни гения. На Римской киностудии построили Сикстинскую капеллу в натуральную величину, стараясь сделать её как можно более достоверной. Что касается мастерской Микеланджело, полагались на своё представление о том, какой она должна быть. А в сценах в карьере Каррара — на мнение жителей местных деревень. Реконструировать удалось многое, работали в музеях, использовали все инструменты для воссоздания эпохи».
Альберто начинал как актёр, но в последние годы переквалифицировался в дантиста. Он удивительно похож на Микеланджело, говорят, схожие черты есть и в характере.
О том, как русский режиссер вместе с соотечественниками Микеланджело искал «запахи, цвета и колорит» эпохи, рассказал сам Кончаловский.
Смотрите «Грех» два раза
Порой смотришь байопик по ТВ и почему-то не веришь. И дело не в биографии и фактах жизни, нужно любить человека, о котором делаешь кино, и передать эту любовь зрителю. А он не обязательно полюбит героя за хороший характер, очень часто любим людей, которые делают ужасные вещи. Ещё важно, чтобы фильм был простым, а за простотой открывались некие смыслы. Создатель танка Т-34 как-то сказал – «Сложно и дурак сможет, а ты попробуй сделать просто». Снимая кино или ставя спектакль, каждый ищет свою суть, и, я убежден, одинаково сложно снять фильм, в котором будет просвечивать правда, как про современную жизнь, так и про человека XVI века. Поэтому ты счастлив, когда хоть что-то уцепил.
А вообще в человеческом сообществе мало что изменилось со времен Микеланджело, и вряд ли изменится в ближайшее время. Поведением людей движет страх смерти, голода, холода, унижения, мы постоянно боимся, что у нас что-то отнимут или не дадут то, что мы ждём. И это нормально, это и гарантирует выживание всем живым существам. Кроме того, существует алчность, которая пока непобедима.
Снимая фильм или ставя спектакль, стараешься делать так, чтобы зрителю захотелось продолжения. А то смотришь и понимаешь, что пора идти пить пиво, конец ясен. Если же зритель хочет продолжения, а все уже кончилось, это удача. Огорчу, продолжения не будет, смотрите второй раз.
Конфеты «Моцарт» и одеколон «Давид»
Кончив писать сценарий, я вдруг обнаружил, что в нём нет ни одной сцены, где из-под резца мастера, окутанного пудрой, рождалась бы скульптура. Как так? Потом понял — Рублев в фильме тоже ничего не пишет. Показывая художника в «муках творчества», упрощаем процесс в глазах зрителя, как бы заранее убеждая его в том, что произведение гениально. Куда важней было показать, что происходило вокруг. Самым интересным для меня было размышлять над его стихотворной строкой — «Мне сладко спать, а пуще – камнем быть»,\Когда кругом позор и преступленье!» Так он сказал о своей эпохе, что же питало художника, когда он создавал свое искусство?.. По сути, так можно говорить о любом художнике, да и вообще о человеке.
Сейчас такое время, что у многих молодых людей, по марксистскому понятию отчуждения от сути, Моцарт ассоциируется с шоколадными конфетами, а Давид — с одеколоном, поэтому задачу фильма вижу и в том, чтобы люди узнали об этом человеке и полюбили его так, как люблю его я. Как знать, может, когда-нибудь, придя в музей и увидев Давида, которого сделал Микеланджело, они воскликнут – «Ну как же, знаю, классный мужик!»
Лица каррарцев на экране и неореализм
И благодаря моему опыту работы с не актёрами, мы отобрали из 900 человек 50 уникальных лиц. Когда эта палитра появилась на экране, возникло ощущение правды. Характер каррарца я называю первым героем, кусок мрамора — вторым и Микеланджело — третьим, из них состоит фильм. Все-таки жизнь богаче любого воображения, от лиц каррарцев я не мог оторваться. Они ещё и импровизировали, написать такое невозможно. Так традиция, которую нащупал великий итальянский кинематограф неореализма, с его ощущением простоты — «Рим — открытый город», «Похитители велосипедов» — дала нам возможность снимать лица, источающие правду.
Замечу, что Микеланджело писал картины и делал скульптуры по заказу, ангажированный был человек. Когда работал над Сикстинской капеллой, цензура инквизиции была жесточайшей, следили за каждым шагом. Но, с другой стороны, у него был Лоренцо Медичи «Великолепный», по заказу которого он делал скульптуры, не думая о прибыли. Сегодня кинематограф устроен по-другому, истраченные деньги надо непременно «отбить». И когда я искал спонсоров, предупреждал, что обратно не получат ни копейки, иначе картину не сделать. Большинство опускало глаза и исчезало в перспективе. Когда сказал такое Усманову, он посмотрел на меня, как на сумасшедшего, но поступил — как Лоренцо Медичи с Микеланджело. Алишер Усманов значится на афише генпродюсером.
В чем главный грех Микеланджело
Что бы вы не подумали, вы правы. Если вы, посмотрев картину, вышли и озадачились — цель достигнута, вы сами стали отвечать на этот вопрос. А я не буду, иначе мне придется выступать перед каждым сеансом, а я и сам всякий раз думаю по-разному.
Нина Катаева