250 лет назад, а точнее 26 сентября 1771 года, в Москве случился знаменитый Чумной бунт – один из самых кровавых в истории столицы. А вызван был он предрассудками неграмотного населения. Сейчас, когда в мире бушует пандемия коронавируса и граждане, казалось бы, более просвещённые, многие его аспекты неожиданно стали актуальными. В обстоятельствах этого исторического события разбирался обозреватель ГлагоL Олег Павлов.
Чума попала в Москву вместе с военными, которые возвращались с Турецкой войны (1768-1774гг) – как раз в это время на территории современной Молдавии свирепствовала эта эпидемия. В Лефортово находился госпиталь, который основал ещё Петр I и там лечили от ран одного из офицеров. Вначале скончался от болезни он, затем его лечащий врач, а следом еще почти 20 человек, которые жили недалеко от госпиталя. Болезнь начала распространятся по городу.
Но как оказалось, госпиталь был не единственным очагом, где вспыхнула чума. Вторым стал суконный завод в Замоскворечье. Предполагается, что болезнь туда попала вместе тюками шерсти, которые были захвачены армией в качестве военного трофея. Вначале было зафиксировано 57 смертей на территории самой фабрики, а затем уже стали умирать и за её пределами.
Чума распространялась стремительно, уже к осени эпидемия охватила весь город и фиксировалось по 1 тысячи смертей в сутки. Генерал-губернатор Москвы Петр Столыпин пытался предпринять меры по локализации распространения. Впоследствии ему ставили в вину, что они оказались недостаточными.
Однако Столыпин действовал в рамках известных ему мероприятий и инструкций. С чумой в России уже сталкивались, она свирепствовала и в предшествующие века, как и по всей Европе. В XVI веке после очередной эпидемии были предприняты меры на государственном уровне – созданы карантинные посты, всех прибывавших из стран возможных очагов «моровой язвы», как её тогда называли, держали в карантине до полутора месяцев. Но лечить чуму ещё не могли — с ней справятся только в ХХ веке.
Салтыков распорядился проводить все известные ему мероприятия – сжигать одежду умерших, проводить захоронения на отдельных кладбищах, дезинфекцию. Но все эти действия были плохо организованы. «Мартирологические команды», занимавшиеся похоронами, не справлялись с количеством умерших. В результате трупы по нескольку дней валялись на улицах и в домах, заражая остальных. Закончилось всё тем, что Петр Салтыков написал письмо императрице Екатерине и удрал из города, спешно покинул Москву и гражданский губернатор Иван Юшков.
В этих условиях горожанам оставалось надеяться только на чудо и молиться. Что они и начали делать с особым усердием. Поползли слухи, что особенно хорошо помогает Боголюбская икона Божией Матери на воротах одной из башен Китай-города. Около неё стали проходить почти непрерывные массовые молебны.
Архиепископ Амвросий был человеком достаточно образованным, чтобы понимать, что массовое скопление людей будет только способствовать распространению чумы. Поэтому распорядился убрать и спрятать икону. Вот это и вызвало гнев и ярость суеверной толпы – вначале она в поисках иконы разгромила Чудов монастырь, а на следующий день – Донской монастырь, где разыскала и убила архиепископа Амвросия.
В Москве царил хаос, подогреваемый паникой и голодом – подвоз продовольствия прекратился, купцы боялись заразы. Тогда руководство городом взял на себя генерал-поручик Петр Еропкин. Он собрал разрозненные караульные команды – войск в Москве в тот момент не было — и оказал сопротивления бунтовщикам.
А те к тому времени уже вовсю разошлись и грабили что могли. Особенно понравились винные погреба, так что пьяных в толпе было множество. Убивали лекарей, считая их виновниками распространения болезни. Решились даже взять штурмом Кремль.
Офицеры уговаривали разойтись, но тщетно. Тогда Еропкин приказал дать холостой выстрел из пушки. И промахнулся! В том смысле, что это оказалось ошибкой. Осмотревшись и увидев, что нет даже раненых, бунтовщики решили, что их хранит сам Господь и ринулись с новой яростью. Следующие выстрелы были уже боевые. Восстание, а правильнее сказать стихийный бунт, удалось подавить. Было убито около 1 тысячи горожан, 300 человек схватили. Их впоследствии судили, многих приговорили к каторге, остальных били кнутом, некоторым вырвали ноздри, но многих и отпустили.
Четверых казнили. И это была первая смертная казнь в России с момента как императрица Елизавета Петровна, взойдя на престол поклялась никого не предавать смерти. Екатерина II говорила, что была вынуждена это сделать, поскольку убийство архиепископа Амвросия нельзя было оставлять без показательной казни. Кстати, непосредственного убийцу так и не выявили, казнили скорее именно для острастки.
Окончательный порядок в древней столице навёл Григорий Орлов. Он провёл ровно те карантинные меры, которые начал было Салтыков, только более организованно и последовательно, а потому оказавшиеся эффективными. Наладил подвоз продуктов, которые продавали в специальных рядах – между покупателем и продавцом был ров, а деньги передавали в плошке с уксусом для обеззараживания. Врачам было многократно увеличено жалование, а семье лекаря гарантировалась солидная выплата в случае смерти. Даже население получало награду если сразу сообщало властям о скончавшимся от чумы родственнике.
В результате к ноябрю 1771 года эпидемия чумы в Москве почти прекратилась.
События 250-летней давности стоит вспомнить именно сейчас, когда весь мир буквально борется с пандемией коронавируса. Мы во многом оказались в положении схожем со временем Чумного бунта. Тогда тоже не было лекарств от моровой язвы, но четкие действия властей, победа над предрассудками, соблюдение карантинных мер помогли победить более смертоносную эпидемию. Тем более, что сейчас мы в гораздо лучшем положении – уже есть вакцина, идёт работа над лекарством. Нужны только четкие действия властей и доверие граждан. Тогда любую чуму одолеть можно.