Изоляция, страшные истории, запрет на сладкое, эмоциональное избегание, контроль — многим родителям не кажутся проблемными эти «современные» методы воспитания. По сравнению с физическими наказаниями и криками они представляются почти мягкими. Но, используя их, мы по-прежнему находимся в красной зоне мер, которые для развития детей неполезны.

Автор книги «Свободные и любимые», психолог, педагог и мама троих детей Сюзанна Мирау показывает, почему не стоит использовать страх и другие формы давления как воспитательное средство.

Страх как воспитательное средство

Многие из нас наверняка когда-нибудь говорили: «Если не пойдёшь со мной за руку, тебя задавит машина» или «Будешь плохо себя вести — Дед Мороз оставит тебя без подарков!» Именно на детей помладше многие родители воздействуют при помощи страха: запугивают, чтобы добиться желаемого поведения.

На первый взгляд такой метод кажется осмысленным и практичным, потому что касается настоящих опасностей вроде горячей плиты или дорожного движения. Но давайте внимательнее рассмотрим последствия. На малышей апелляция к страху действует, так как в системе привязанности дети не могут обходиться без защиты и заботы. 

Однако, заставляя их бояться, мы подаём им сигнал, что не станем их защищать или не сможем этого сделать.

Не хочу чистить зубы!

Именно у маленьких детей часто возникает проблема с тем, чтобы почистить зубы. Ребёнок закрывает ротик, мотает головой — демонстрирует, что «просто» не хочет. Многие родители действуют в такой ситуации против воли ребёнка, применяя физическое насилие. Иногда на этом настаивают даже стоматологи. Те, кто не хочет действовать силой, прибегают к страху: «Не станешь чистить зубы — у тебя будет кариес, а это больно. Врачу придётся делать тебе укол и сверлить во рту бормашиной».

На многих малышей такие истории не оказывают воздействия: они для них слишком абстрактны. Но ребёнок может испугаться. И потом его не заставишь пойти к врачу.

Многие родители думают, что подобными историями наглядно демонстрируют «причинно-следственную связь». На самом же деле это игра на страхе, в которой взрослые отдаляются от своих непосредственных родительских обязанностей.

Разумеется, сложно что-то сделать, если ребёнок сопротивляется. Но мы как родители отвечаем за то, чтобы найти для этого ненасильственный путь, защитить детей и удовлетворить их потребности. Именно это и есть родительство, а всё остальное — принуждение.

Значит, мы должны быть креативными и задуматься: может, мы выбрали не то время? Возможно, ребёнок устал? А вдруг пригодятся песенка, видеоролик, перчаточная кукла, игра или таблетка для индикации зубного налёта?

Наша ответственность

Нельзя снимать с себя полномочия и ответственность. Нельзя полагаться на страх и надеяться, что он сделает за нас нашу работу. Ребёнок пойдёт нам навстречу искренне и с душой, если основные условия соответствуют детскому мышлению и его собственным возможностям. И в типичном «страшном месте» посреди улицы мы тоже можем подыскать аргументы, опирающиеся на безопасность и привязанность.

Например: «Если ты возьмёшь меня за руку, я смогу следить за дорогой ещё внимательнее и защитить тебя от опасностей». 

Формулировка «если не будешь хорошо себя вести, то…» сама по себе не очень понятна малышам. Вместо неё мы можем назвать ценности, которые важны именно сейчас: «Когда ты кусаешь братика, ему больно. Мы в нашей семье друг другу больно не делаем. Если ты злишься, можешь сделать то-то или то-то — это нормально».

Дистанция

Основанные на страхе воспитательные меры сильно воздействуют на маленьких детей, что проявляется в повышенной тревожности и проблемах в более старшем возрасте. 

Родители отказываются выполнять защитные функции и в тех случаях, когда, позиционируя себя как какую-то инстанцию, говорят о себе в третьем лице: «А сейчас ты должен пойти с мамочкой!» или «Папа не хочет, чтобы ты дергал его за волосы!» Этим мы как будто абстрагируемся от себя как личности и сталкиваем ребёнка с инстанцией «мать» или «отец».

Ни с каким другим человеком мы не стали бы общаться подобным образом. На очень узкой дороге мы никогда не скажем кому-нибудь: «Не могли бы вы немного отодвинуться от женщины? Ей слишком мало места!» — или у кассы в супермаркете: «Простите, но вы пролезли перед мужчиной без очереди!» 

Обращаясь к ребёнку, мы используем такую формулировку лишь затем, чтобы оправдать нашу властную позицию и дать понять, что он должен следовать за матерью или отцом. Но дети не следуют ни за кем автоматически, просто на том основании, что этот кто-то авторитетен, с нашей, взрослой точки зрения. 

Они следуют какому-нибудь пожеланию, наставлению, руководствуются отношением. Это отношение возникает между родителями и ребёнком на основе доверия, а не потому, что мы утверждаем свою власть над ним.

Лишение любви

Мы прибегаем к страху в воспитании и в том случае, когда сознательно отворачиваемся от ребёнка и угрожаем лишением любви: «Оставь меня в покое!», «С ребёнком, который бьёт других, я тоже играть не хочу!».

Для детей лишение любви — ужасный, болезненный опыт. Они делают вывод, что их любят, только если они демонстрируют определённое поведение.

Это сказывается на самооценке, а позднее — на том, как они будут строить отношения. К тому же при этом они отучаются реально воспринимать и понимать себя и свои потребности. Проблема знакома многим взрослым, которые не осознают своих потребностей и зачастую не могут вовремя понять, что их личные границы нарушены. 

Более того, лишение любви ведёт к ухудшению психологического здоровья: возрастает риск депрессии. У детей, которых воспитывали, лишая любви, страдает и моральное развитие, ведь самым важным для них становится неукоснительное следование заученным правилам.

Педагог Альфи Кон делает соответствующий вывод: «Если мы поставили перед собой важную цель — помочь нашим детям вырасти чуткими и психически здоровыми людьми, то должны осознать, как сложно это сделать, опираясь на… лишение любви».

Уход от общения

Есть и такая форма лишения любви, как уход от общения, — не намеренное наказание, а как неосознанная реакция, которая зачастую связана с нашим негативным детским опытом. Мы подсознательно сторонимся ребёнка и его потребностей. Нам в тягость играть с ребёнком, и мы отговариваемся разными бытовыми делами: «Я не могу сейчас с тобой поиграть, у меня ещё стирка», «Сейчас правда никак, мне обязательно нужно ещё…», «Слушай, займись-ка лучше чем-нибудь сам у себя в комнате».

Разумеется, мы как родители не должны постоянно развлекать детей играми, листать с ними книги, смотреть детские передачи и азартно рубиться в компьютерные игры на смартфонах.

Но уделять детям внимание точно надо: тогда они чувствуют, что их замечают и ценят, а мы лучше узнаём их. Если в нашем детстве мы осознавали, что никто не вникает в наши дела, если мы не могли вступить в искренний, уважительный диалог и мало играли с родителями, нам зачастую сложно поступать как-то иначе. Нам трудно согласиться на совместную игру с ребёнком, в которой он всё решает на равных, трудно открыться его фантазии и вообще вынести такую ситуацию. 

Порой мы намеренно ищем себе другие дела, лишь бы выпутаться из этого положения. Именно в быту, который не предполагает нашего активного общения с ровесниками, мы часто испытываем соблазн отделаться от детей — например, утыкаемся в смартфон. А ребёнок чувствует, что его отвергают, что его попытки социального взаимодействия остаются без ответа, — в то время как родители физически рядом, эмоционально они увлечены чем-то другим.

Это болезненно и неблагоприятно для развития самооценки. Если мы замечаем, что снова и снова избегаем близкого общения с ребёнком и ищем повод уклониться от взаимодействия с ним, стоит заняться этой проблемой.

Не ваша вина, что вы так чувствуете. Но нельзя нести этот груз дальше. Нам и детям будет интереснее и приятнее общаться друг с другом, если действовать осознанно. Мы можем играть в игры, которые нравятся всем, или вместе заниматься домашними делами. Диалог станет доверительнее, а взаимодействие — крепче, если мы найдём общие точки соприкосновения. А они есть всегда и в каждой семье — свои.