Председатель Комитета Госдумы по образованию и науке, председатель правления фонда «Русский мир», доктор исторических наук Вячеслав Никонов посвятил онлайн-конференцию своим новым книгам

В прошлом году, с переизданиями и переводами, их вышло у учёного семь, и среди них «Пушкин. Болдинские осени», приуроченная к 190-летию первой осени, сказочно одарившей нас пушкинскими произведениями, «Код цивилизации», «Двадцать восемь мгновений весны 1945-го», получившая премию «Клио» Российского исторического общества и Российского книжного союза как лучшая книга по истории 2020 года, «1612-й. Как Нижний Новгород Россию спасал», которую представят в День народного единства.

Три осени – три «очарованья»

В своей книжке о Пушкине Вячеслав Алексеевич рассказал о Болдинских осенях, которых было три – та, которую знают все, в 1830-ом и ещё две — в 1833-ем и 1834-ом годах. Осенью 1830 года Александр Сергеевич впервые оказался в Болдино, которое его предок Иван Пушкин в XVI веке получил в вотчину за Московское осадное сидение в 1612 году. И только там Пушкин впервые задумался о своих корнях, там получили исток его произведения, связанные с родословной, размышлениями о судьбах русского дворянства и аристократии, пушкинского рода. «Два чувства дивно близки нам,\ В них обретает сердце пищу:\Любовь к родному пепелищу,\Любовь к отеческим гробам.\ Животворящая святыня!…»

Это стихотворение поэт написал осенью 1830 года в Болдино, которое и стало для него «животворящей святыней». Болдинская осень – безусловно, феномен, ничего подобного, по мнению Никонова, в истории мировой культуры не было.

«Может, кто-то еще и сделал так много за столь короткий срок, — говорит он, — изменив мировоззрение миллионов людей, мне такая личность неизвестна. За три месяца поэт написал столько всего, что не укладывается в голове».

Хотя объяснение, конечно, есть: началась эпидемия холеры, и были выставлены гораздо более жёсткие кордоны, чем сейчас. Пушкин пытался выбраться, но не смог, и осенью с ним случилось то, что он называл «творческим запоем». Случалось это только осенью, в его любимое время года, и длилось не более двух недель или месяца. Безумно выкладываясь, поэт творил вот такими короткими временными отрезками, но «запой», который длился на протяжении трёх месяцев, случился с ним единственный раз в жизни.

Причину такой плодотворности Вячеслав Никонов видит в том, что поэт попал на родину, и корни его сыграли большую роль. Кроме того, он собирался жениться на Наталье Гончаровой и чувствовал ответственность за будущую семью. По случаю женитьбы отец подарил ему 200 крепостных душ в деревне Кистенёво, неподалёку от Болдино, и он вынужден был вступить во владение имуществом. Пушкин понимал, что жизнь семьи в Петербурге будет стоить немалых денег и готовил литературные продукты впрок.

«Пек, как пирожки, — говорит Никонов, —  чтобы потом капитализировать».

И капитализировал – гонорары за написанное в Болдино на протяжении десятилетий, и после кончины поэта, поддерживали его семью.

В это время ярко проявилось ощущение Пушкиным своей миссии поэта, о которой он сказал ещё в «Пророке» — «Глаголом жечь сердца людей». В этом деле помогала ему предельная концентрация и жёсткий распорядок дня.

«Просыпался в семь и начинал творить прямо в постели, — историк приводит много любопытных деталей быта поэта, — которую иногда не покидал до трёх часов дня. Восьмичасовой рабочий день. Пищу принимал также в постели, либо на кушетке. Писать предпочитал полулежа, причём, это был не полёт пера, а муки творчества. В архивах сохранились черновики, первый обычно исчеркан полностью, второй — наполовину, 3-4-ый — чистовые экземпляры, которые предлагал в печать. Был исключительно требователен к себе как к автору».

 

Список того, что написано в первую Болдинскую осень, действительно, не укладывается в голове. Начав со стихотворения «Бесы» и «Сказки о попе и его работнике Балде», Пушкин создаёт цикл гениальных «Повестей Белкина», положив тем самым начало русской реалистической прозе, пишет заключительные главы «Евгения Онегина». Пишет стихотворение «Герой», посвящённое Николаю I, посетившему холерную Москву 29 сентября 1830 года с целью борьбы с эпидемией, и зашифрованное под поход Наполеона в чумной барак в Яффе. Посвящения Воронцовой — «Прими же, дальняя подруга, \Прощанье сердца моего» и Амалии Ризнич — «Для берегов Отчизны дальной\ Ты покидала край чужой», поэма «Домик в Коломне», цикл публицистических работ, связанных с оценкой собственного творчества, ответы критикам, размышления о поэзии – также вышли из-под пера поэта в эти месяцы. Между делом, он открыл ещё один жанр в русской литературе — маленьких трагедий: «Скупой рыцарь», «Моцарт и Сальери», «Каменный гость», «Пир во время чумы».

Осенью 1833 года Пушкин написал «Историю пугачевского бунта», сказки «О рыбаке и рыбке» и «О мертвой царевне и семи богатырях», стихотворение «Осень», поэмы «Анджело» и «Медный всадник». Но самым успешным проектом второй Болдинской осени стала повесть «Пиковая дама». Как известно, весь петербургский свет, да что там – вся Европа, играли в карты. В игру «Фараон», которая принесла Пушкину (он был прекрасным банкомётом и понтёром) огромные финансовые проблемы, проигрывали имения, состояния, жизни… Но именно «Пиковая дама» решила все финансовые проблемы Пушкина, включая карточные долги. А во всех петербургских салонах еще на протяжении многих лет ставили на тройку, семерку, туза.

Третьей осенью написана «Сказка о Золотом петушке».

«Ну и Пушкин готовился написать «Историю рода Пушкина», — говорит Никонов, — и большую автобиографическую работу мемуарного плана. Уверен, если бы ему было отпущено время, он, конечно бы, написал «Историю Петра Первого», которую начал, и «Историю России», к которой было много набросков».

Последним болдинским творением Пушкина стала повесть «Кирджали» — о болгарском Робин Гуде.

Все пушкинские места в России, за исключением музея-заповедника «Болдино», памятники федерального значения. И депутат Никонов многие годы посвятил тому, чтобы добиться этого статуса для музея, дело за немногим — чтобы Минфин включил Болдино в реальное финансирование.

***

Журналистов, конечно, интересовало мнение ученого, как в России намереваются выполнить задачу, поставленную президентом Путиным: вывести страну в десятку лучших по качеству образования к 2024 году?

 

«На мой взгляд, мы в десятке, — сказал Никонов, — в дошколке лидируем, по начальным классам – на первом месте в мире, Международные Олимпиады выигрываем. Недавно в Азиатской Олимпиаде по физике взяли восемь золотых медалей из восьми. И это во времена, когда в двадцатке лучших образовательных систем мира, кроме финнов, западных нет».

Вячеслав Алексеевич дал понять, что не стоит печалиться по поводу того, что российские университеты не попадают в сотню лучших.

«Мы никогда туда и не попадём, — сказал он, — это как изменить имидж России на Западе. Все эти критерии разработаны полвека назад таким образом, чтобы обеспечить постоянное лидерство американских университетов».

Никонов подчеркнул, что критериев, которые выгодно отличают наши университеты, там никогда не будет, и указал путь.

«Например, на орбите планеты Земля, обращаются шесть спутников МГУ, — сказал он, — но поскольку Гарвард спутники не запускает, за это вы не получите ни балла, а за одну публикацию в гарвардском журнале — тысячу. Вот вам и вся система оценок, нужно ли нам это?.. МГУ уже разработал свою систему рейтингов, разработали мы свою систему и в рамках БРИКС».

Никонов подчеркнул, что по объективным оценкам нашей школьной системы, американцы числятся где-то в четвертой-пятой десятке, потом эти ребята приходят в университет и через год становятся лучшими студентами.

«Может такое быть? – задает ученый вопрос. —  Конечно, нет, дело в том, что отсутствует дифференцированная международная система сопоставлений высшего образования. Какие бы рейтинги мы не составляли, американцы скажут: «Наши рейтинги – это да, а ваши…»

Так что, завершим монологом ученого по поводу российского образования.

«Поэтому я и говорю, что мы в десятке, — сказал Вячеслав Алексеевич, —  и это не значит, что нам не нужно совершенствовать систему образования. Во-первых, она недофинансирована, во-вторых, авторитет профессии педагога на протяжении многих лет падал, не случайно только один процент выпускников вузов шёл в науку. За последние 30 лет мы потеряли миллион ученых, надо готовить новые кадры, привлекать талантливую молодежь, возвращать представителей среднего поколения. Тем не менее считаю российскую образовательную систему сильной, и если будем уделять ей внимание, проводить Годы науки и Годы образования, удержать позиции сможем. И двигаться вверх будем, хотя очевидно, что лидерства, например, по количеству ученых, которое было в Советском Союзе, достичь не сможем: в Китае уже втрое больше ученых, чем в США, и в шесть раз больше, чем в России».

 Оптимистично?.. Во всяком случае, правдиво и обнадёживающе.

Нина Катаева