Пока «тянулись тихо дни мои» в таком спокойном и размеренном формате, мои друзья тоже занимались своими делами. Известно, что Руслан ходил сдавать анализы на ковид и пока ждал результата у него развилась «коронафобия» — моему дёрганному другу казалось, что он не чувствует запахов и задыхается. Марина докладывала о своих перемещениях в нашей общей группе в вацапе, подкрепляла это все фотодоказательствами мариныного лица на фоне расчётно-кассвого центра, куда она приехала оплачивать коммуналку, мариныного профиля на фоне сбербанка, куда она поехала оплачивать кредит и прочих селфи с мариныными частями тела. Я иногда отправлял смайлики, но не более, иначе у меня спросили бы что я делаю, а писать, что я ничего особенно не делаю, не хотелось, они могли меня принудить к какому-нибудь очередному предприятию.
— Вообще не чувствую запахов! — сетовал Руслан — Это крах. У меня ведь ещё и с сосудами проблемы.
На самом деле никаких медицински подтверждённых проблем с сосудами у Руслана не было, их он придумал также, как и наличие ковида в своём организме.
Счастливые дни уединения. Я по-прежнему писал тексты, погружался в свои мысли и извлекал оттуда ряд замечательных следствий. Например, меня в очередной раз осенило, что если и будет смысл в моей жизни, то только связанный с литературой и самоотречением. А самоотречение произойдёт лишь в пользу литературы. Духота постепенно спадала, уступая место августовской — менее беспощадной. Несколько дней стояла пасмурная погода. Периодами «хляби небесные» испускали столько воды, что дойти после дождя до какого-нибудь «Перекрёстка» или «Магнита» было совершенно невозможно. Город буквально плыл от потоков дождевой воды, в некоторых местах образовывались и вовсе непроходимые болота. После дождя устанавливалась приятная прохлада. Ночью снова гремели раскаты грома и сверкала молния.
Как-то, в очередной раз сладко засыпая от мысли, что никто мне не указ, ибо враждебный внешний мир, живёт где-то своей жизнью, перемещается эдаким зомби по улицам и площадям, а я, в свою очередь, радикально защищённый сижу в своей крепости на пятом этаже кирпичного кооперативного дома, меня разбудил грохот такой силы, что ещё некоторое время я лежал скованный параличом от внезапного страха. Это снова над всеми забытым городом, в котором я застрял на полгода, разразился сильнейший ливень. От ветра сносило крыши, от потоков воды тут же образовались целые озера, а гром гремел с такой силой, что вибрация проходила по всему дому.
«Ужасна ночь,
В такую ночь
Мне жаль людей, лишённых крова
И сожаленье гонит прочь —
В объятья холода сырого » — приходили на ум строки из Блока.
Какой-то библейский смысл заключался в этом шторме. Я никогда прежде не видел склоняемых так сильно к земле деревьев и срываемых с домов крыш. Встав с кровати, я распахнул настежь окно. Не знаю зачем, ведь вода хлестала с такой силой, что не ровен час и мою квартирку могло затопить в считанные секунды. Пройдя на кухню, я сделал тоже самое. Распахнул окно и в помещение ворвался опьяняющий запах дождя. В этом запахе, помомо его свежести и тревожности, было что-то съедобное. Казалось, если бы запах дождя был материальным, его можно было бы пить как свежее молоко или вкушать как редкий и очень сочный тропический фрукт — не сладкий и не кислый. Во дворе, под козырьком беседки сидел какой-то мужчина. Беседка не спасла его от непогоды и он был весь мокрый. Дальше случилось вот что…
Продолжение следует.
В прошлой части своего дневника я рассказывал о том, что я делал в сумрачном лесу.
фото: pexels.com
