Психогенеалогия, о которой вы, возможно, и никогда не слышали, — помогает людям справляться с глубинными проблемами, «синдромом предков», она связывает генеалогию с психологией. Эта часть психологии использует имеющиеся у нас генеалогические знания о нашей семье, чтобы лучше понять, что происходит в нашей жизни.
Работа заключается в поиске и анализе событий, психологических, реляционных и психосоматических паттернов, которые повторяются в результате травм и неразрешенных конфликтов предыдущих поколений, с учётом исторического и социологического контекста, в котором они происходили, и которые автоматически повторяются. Психогенеалогия помогает задуматься о бессознательной идентификации со своими предками, чтобы разорвать порочный круг болезненного повторения, разобраться с неразрешённым наследием и залечить эмоциональные раны.
Что же определяет невидимую связь с нашими предками, которых мы никогда не встречали, и повторение болезненных событий из поколения в поколение? Может, у нас, как у звеньев в цепи поколений, попросту нет выбора, когда события и травмы, пережитые нашими предками, обрушиваются на нас в нашей собственной жизни? Как непроработанные травмирующие события находят способ проявить себя в последующих поколениях и вновь проявиться в настоящем? Обо всём этом мы поговорим с психологом, автором книг «Зов рода. Как наши предки влияют на судьбу» и «Род и отношения. Как история семьи влияет на личную жизнь» Ксенией Мосуновой.
Ксения Мосунова, психолог, автор бестселлера «Зов рода. Как наши предки влияют на судьбу»
Когда появился такой раздел психологии как психогенеалогия? Как человеку понять, что его проблемы сегодня — это глубинные проблемы с предками, с родом?
Связь психологических процессов с семейными аспектами в жизни человека всегда была в поле зрения исследователей бессознательного. Однако как полноценное направление психогенеалогия сформировалась только в XX веке, силами ученицы Карла Юнга Анн Анселин Шутценбергер. Психогенеалогическая концепция фокусируется на влиянии семейных историй на самоидентификацию. Исследование генеалогии помогает разобраться в том, как текущие психологические проблемы человека могут быть связаны с предками, точнее — наиболее ярко проявившими себя эмоциональными реакциями на какое-либо явление, например, при тревожных состояниях. Многие паттерны могут выступать как инструменты саморегуляции при стрессе, т. е. выполнять функции защитных механизмов. Основная проблематика состоит в том, что в наше с вами время не все «защиты» помогают нам в жизни, а наоборот — тормозят развитие через страхи и убеждения. Поэтому изучать семейную историю полезно хотя бы потому, чтобы понять, в какой момент психотравмы проявляли себя подобным образом или вследствие чего появились.
В чём существенное отличие от общего подхода психологов в работе с пациентами?
Психогенеалогия — это один из методов психологической работы, поэтому стоит говорить скорее об отличии от других подходов. Мы анализируем проблемы и запросы доверителя через семейные и общеисторические контексты. Человек неотделим от своей семьи, а история семьи неотделима от истории страны, в которой она живёт. Психогенеалогия исследует связь между текущими сложностями и трансгенерационным наследием предков. Подход включает работу с геносоциограммой для отображения родовых связей, снами, свободными ассоциациями, арт-терапевтические техники, проживание траура/травмы и многое другое.
Вообще, работа — с психологической точки зрения — с родом — это гипноз? Как пациент может рассказать что-то про кого-то, кого вообще никогда не видел?
В работе с семейными системами человек не погружается ни в какие гипнотические состояния, но составление генеалогического древа действительно позволяет иногда пробудить воспоминания о давно забытом. Но это скорее результат исследования архивов и общения. Обычно доверитель интуитивно ощущает связи, которые хранятся в бессознательном, и иногда они могут проявляться через реакции, жесты или образы. Узнавая всё больше историй и анализируя семейные архивы на предмет эмоциональных связей, человек может сделать выводы о предках, даже не зная их лично. Психолог-консультант не лечит, он помогает разобраться в психологической проблеме, поэтому у нас нет «пациентов». Есть доверители, которые доверяют, чтобы получить помощь в исследовании геносоциограммы.
Как же могут влиять наш род, наши предки на нашу жизнь сегодня?
У каждого из нас есть некие внутренние убеждения, над происхождением которых мы не то чтобы задумываемся… да и зачем, если и так комфортно? Но эти глубинные убеждения формировались не одно поколение, прежде чем укорениться и стать нормой. Влияние предков может проявлять бессознательные установки, поведенческие паттерны и эмоциональные реакции. Например, если в семье был предок, получивший сильный эмоциональный «удар» любви или стресс, связанный с утратой благосостояния, потомки могут неосознанно избегать карьерного роста, боясь повторения. Другой пример — если в роду было принято брать на себя лишнюю ответственность за семью, это может вызывать у наследников чувство вины или обиды, провоцирующее на отказ от построения собственных отношений.
А можно ли разорвать психологическую связь с родом?
Связь с родом разорвать невозможно по определению, потому что мы его продолжение. Однако, как я уже отметила ранее, скорректировать влияние семейного контекста на наш личный возможно. Однако для этого недостаточно просто взять и убежать в другую страну, например. Чтобы сценарий поведения изменился, требуется, в первую очередь, искреннее желание этого (как и в любой другой психологической работе), а во вторую — серьёзная внутренняя работа. Важно осознавать, какие установки и убеждения мы бессознательно унаследовали, и работать над их трансформацией в более позитивные и приемлемые для нас.
Насколько реально прорабатывать такие влияния рода с учётом того, что есть родственники и по линии отца, и по линии матери?
Следует рассматривать ключевые семейные паттерны и архетипы, которые проявляются в обеих линиях вместо того, чтобы сосредотачиваться на каждом отдельном предке. Это позволит выявить общие динамики, влияющие на личность, а также выстроить более целостную картину своего места в родовой системе.
Можно ли понять, как ты сегодняшний влияешь на будущие поколения своего рода?
Понимание своего влияния может проявляться в осознанном подходе к собственным ценностям, установкам и ролевым моделям. Если мы работаем над своим эмоциональным состоянием и стремимся к гармонии, то и отношения с детьми выстраиваются аналогичным образом. Создание новых позитивных паттернов поведения с уважением и пониманием (ни в коем случае не избеганием) к своему прошлом — ключ к формированию здорового окружения для будущих поколений.
Есть ли понятие реализации рода или успешная реализация рода? Это когда все здоровы и счастливы?
Реализация рода — не про отсутствие трудностей и сложных периодов, это про сильных, здоровых и счастливых потомков, которые могут преодолевать кризисы, не давая родовой системе угаснуть. Если каждый член семьи реализует свой потенциал, если его внутренние ценности и убеждения находят отражение в реальности и не вызывают диссонанса — это может говорить о том, что человек реализован, твёрдо стоит на ногах, а значит, имеет силы продолжить род и поддерживать связь с другими его членами.
Первые пять лет жизни ребенка закладывают основу для его обучения, поведения и здоровья. Опыт раннего детства формирует мозг малыша и его способность к обучению, развивает социальные навыки и умение справляться с повседневными трудностями и стрессовыми факторами. Эмоциональное, социальное и физическое развитие маленьких детей оказывает непосредственное влияние на их поведение, готовность к школе и общее развитие ребенка, влияя на привычки, которые распространяются на взрослую жизнь.
Как же мы, родители, влияем, поддерживаем или перечеркиваем правильное развитие малыша? Об этом нам рассказал Евгений Евгеньевич Крашенинников, кандидат психологических наук, доцент кафедры психологии образования и педагогики факультета психологии МГУ им. М. В. Ломоносова, старший научный сотрудник лаборатории психологии детства и цифровой социализации Федерального научного центра психологических и междисциплинарных исследований, отец пятерых детей.
Крашенинников Евгений Евгеньевич, кандидат психологических наук, доцент кафедры психологии образования и педагогики факультета психологии МГУ им. М.В. Ломоносова
Сфера общения — назовем ее первым этапом развития, это та сфера, в которой дети должны научиться эффективно общаться со своей семьей, сверстниками, учителями и другими людьми. Как мы, родители, можем эффективно обучать своего маленького ребенка общению, чтобы у того по мере взросления все эти «эффективности» переросли в навыки общения и выстраивания отношений?
Есть одна большая иллюзия, которая существует в сознании многих людей. В ее основе лежит следующий парадокс. С одной стороны, взрослые считают, что ребенка надо развивать, искать специальные программы, книги, кружки, всячески структурировать его жизнь, иначе у ребенка не разовьются качества, которые потом потребуются ему в жизни, чтобы достигать своих профессиональных и личных целей. Но, с другой стороны, большинство взрослых уверены, что они, в основном, нормально справились с возникавшими в их жизни задачами; при этом в никаких особых развивающих программах не участвовали. Но если большинство людей становятся нормальными развитыми взрослыми в результате жизни в обычных условиях и посещая стандартную школу, то, может, и не требуется изыскивать каких-то особенных средств развития, а просто предоставить ребенку возможность спокойно барахтаться в мутных волнах бытия? И тогда не нужно специально учить общаться – жизнь сама научит. Во всяком случае, если взрослый задается вопросом «как научить общению и выстраиванию отношений», тем самым он дает понять, что сам эти отношения выстраивать умеет. Ведь без этого он не сможет научить ребенка.
А вот умеют ли на самом деле взрослые общаться? Начнем с простого: каков словарный запас взрослого человека? Речь идет не об общем количестве слов, значения которых он знает, а о количестве слов, в принципе употребляемых в жизни. Согласно исследованиям, для жителей России он составляет в среднем примерно 2 тысячи слов; из них регулярно используемых (хотя бы раз в год) будет, наверное, в два раза меньше. При этом немалая часть этих слов являются профессиональными терминами, которые человек употребляет только на работе.
Много это или мало? Можно сравнить с «Толковым словарем живого великорусского языка» Владимира Ивановича Даля, в котором около 200 тысяч слов. Можно со «Словарем языка Пушкина» (все слова, которые Александр Сергеевич употребил в письменных текстах примерно за 20 лет) – там их 24 тысячи.
И каждый может провести простой эксперимент: попросить какого-нибудь близкого родственника, чтобы он как-нибудь через недели две (когда вы подзабудете о разговоре) включил вечером, когда вы вернетесь с работы, диктофон и записал незаметно все ваши разговоры. И так сделал раза три. А потом произведите простой количественный подсчет: сколько слов вы употребили во всех беседах с домочадцами в процессе поедания борща, рассказа о пакостных кознях заместителя начальника отдела, просмотра сериала «Броневик уходит от погони» (или «Милашка Сью и ее парни») и обсуждения семейной жизни соседки? Сколько новых слов было во второй и третий вечер – тех, которые не прозвучали в первый? Часто ли употреблялись слова, не обозначающие предметы и явления, которые находятся вокруг нас (на кухне, когда разворачивалась беседа: «половник», «милая», «добавка», «по второй», «началось» – или на работе в течения дня: «рейсфедер», «ватман», «беломор», «сволочь», «перевыполнение плана» и т. п.). Были ли среди них слова «незначительно», «восторг», «непредсказуемый», «эквивалент», «аэроплан» (а эти слова как раз из тех, которыми оценивается наш словарный запас, так как мы их знаем и можем пользоваться), не говоря уже о «бом-брамселе», «фенолфталеине» и «отнюдь»?
Второй вопрос: сколько минут вы разговаривали вообще со своими домашними? Именно минут? И из интересного для нашей темы: сколько минут вы разговаривали со своим ребенком-дошкольником? Не просто при нем, а именно с ним. Были ли это интересные для него темы?
фото: freepik.com
Вот какой самый популярный вопрос, который задают родители, забирая ребенка вечером из детского сада? Да, правильно: «Что было сегодня на ужин?» Как вы догадываетесь, обсуждение кулинарных практик не входит в приоритетные темы размышления ребенка. Второй вопрос по популярности: «Ну, что сегодня было?» В каком смысле – что было? Ну вот если вас после работы спросить «ну что сегодня было», вы сразу броситесь рассказывать длинными сложноподчиненными предложениями о перипетиях рабочих будней? Скорее всего, буркнете, что, мол, нормально все. Но даже если ребенок что-то начинает рассказывать, то ведь взрослый часто в ответ просто кивает и нечленораздельно мычит, да иногда подпускает междометия вроде «а-а!» или «ну да», таким способом поддерживая «беседу».
Для того, чтобы научить ребенка разговаривать, надо с ним разговаривать. А для этого нужно, чтобы, во-первых, вам было, о чем сказать, во-вторых, чтобы эти темы были интересны и ребенку, и, в-третьих, чтобы беседа не была чередованием монологов (один рассказал о своем, другой гмыкнул и в ответ о своем поведал). То есть, нужно уметь слушать, понимать, про что говорится и задавать вопросы, на которые собеседнику – в данном случае ребенку – будет интересно отвечать.
Мама одного трехлетнего мальчика как-то пожаловалась моей супруге (а она психолог, работающий с дошкольниками), что он не разговаривает. Супруга спросила, а о чем вы с ней говорите, на что получила логичный с точки зрения матери ребенка ответ: «Как о чем? Вы что – не поняли?! Я же вам сказала: он не умеет разговаривать!!» Ну, так и не научится никогда.
Ещё один этап — это физическое развитие. На протяжении всех этапов развивается как крупная, так и мелкая моторика. Развитие крупной моторики позволяет передвигаться, удерживая равновесие, координацию, легкость и уверенность. А как физическое развитие влияет на психическое здоровье малыша?
Ещё много десятилетий назад великий швейцарский психолог Жан Пиаже (хотя он, конечно, не просто великий – не только внутришвейцарски, но и для всех стран и народов) назвал самую раннюю стадию развития интеллекта сенсомоторной. То есть, ребёнок решает встающие перед ним задачи путём координации образов восприятия и движений. Нам кажется, что младенец, который двадцать раз согнул и распрямил ножку, просто дергает ногами; на самом деле он овладевает своим телом: он же не знает, какую мышцу надо напрячь, чтобы совершить правильное действие.
Легкая ли это задача? Давайте вспомним, легко ли было нам прыгать в школьном спортзале через «коня» и «козла», легко ли было перепрыгивать планку, установленную на метровой высоте? А ведь это может сделать любой здоровый человек; и нам показали и подробно рассказали, что должна делать толчковая нога. А что же говорить о ребенке, который не знает ещё ничего? И каждое «одинаковое» движение, которое он совершает, становится все совершеннее.
Правда, не надо забывать, что развитие моторики (особенно мелкой) влияет на развитие интеллекта именно в раннем возрасте; а то многие учителя начинают оправдывать этим психологическим тезисом измывательства над учениками при постановке хорошего почерка. В школе интеллект развивается уже иными способами; да и многочасовое погружение в деятельность, которая в будущем не будет иметь практического применения (большинство людей сейчас тексты печатает на клавишах гаджетов) тоже к развитию ребенка отношения не имеет.
Главное же в работе с физическим развитием детей – это, конечно, чтобы они научились не бояться физических действий. А для этого надо не время занятий физкультурой увеличивать – нет; для это надо предоставить им пространство разумного, осознанного риска, чтобы они могли опробовать свои физические возможности. У нас в дошкольной педагогической культуре слово «риск» вызывает оторопь. В европейских детских садах может на площадке расти дерево, по которому лазают воспитанники детского сада. В Москве же, например, даже горки в детских садиках запретили, чтобы ребенок случайно не удавился шарфиком, с нее поскользнувшись.
Но для этого взрослый должен внимательно отслеживать ситуацию. Мама, которая пришла с детьми на детскую площадку, и лайкает ВКонтакте кулинарные изыски подруг в тот момент, когда забывшийся в игре ребенок пробегает мимо железных качелей, на которых раскачиваются другие восторженные и ни о чем не думающие дети, создает ситуацию, когда физическое развитие может окончиться физическими травмами. Но и ходить все время за ним бессмысленно, иначе он не научится сам определять степень опасности. В каждом конкретном случае – это поиск меры между инициативностью и самостоятельностью ребенка и его безопасностью. И, как и всегда, достигается она до начала деятельности: когда взрослый осматривает детскую площадку и понимает, в каких местах можно удариться, упасть, порезаться – и в этих точках оказывается во время игры ближе, причем так, что ребёнок на это и внимания не обращает.
фото: freepik.com
Этап социально-эмоциональной сферы. Социальное и эмоциональное развитие помогает детям понять, кто они такие, что они чувствуют и как взаимодействовать с другими. Социальное и эмоциональное здоровье дошкольников помогает детям формировать позитивные взаимоотношения, а также управлять своими эмоциями и выражать их в самых разных ситуациях. Что родителю важно знать в контексте общения с ребенком в «поле» эмоций? Не кричать, сто раз объяснять, посещать все детские площадки и кружки (для социализации)?
Понятно, что кричит родитель обычно от бессилия. Но, как я только что сказал, во всех ситуациях, если мы хотим, чтобы что-то получалось хорошо, действовать надо до того, как может возникнуть проблема.
Семья собирается в театр кукол. А малыш долго натягивает рейтузы. Мало того: уже надел, а потом быстро стянул – оказывается, где-то что-то трётся. И помощь не принимает – сам хочет справиться! Родители понукают его: быстрее! быстрее! Потом сами начинают в четыре руки помогать, а чадо отбивается, стремясь к самостоятельности. Да и он же чувствует, что тут трет, а взрослые же не понимают! Крик, ор, скандал. И ведь нельзя не торопиться – театр поджимает.
А почему театр поджимает? Потому что мы решили начать одеваться за час пятнадцать до начала. А вы впервые одеваете ребенка? Вы не догадываетесь, что это не процесс облачения робота? А ведь он еще и в туалет неожиданно может захотеть. Ну так начните одевать за час тридцать. А если раньше выйдете, то лишний раз с горки пусть скатится возле дома или в театральном музее возле кукол сфотографируется. (Да, в седьмой раз! Но у вас же не пленочный фотоаппарат, где каждый кадр на счету).
Дети за столом толкаются и мешают друг другу. Ну так посадите их так, чтобы они не соприкасались – разведите на разные края стола. Не в наказание за дебош – а до начала совместного процесса пищеварения. На столе пусть не будет лишних предметов (игрушек в первую очередь, но и вообще всего неожиданного; а необходимое лежит рядом). Зовите есть, когда уже стол накрыт и тарелки полны, чтобы они не начали задираться от нечегонеделания.
Короче, любую проблему лучше всего решать до ее возникновения. После тоже ее можно решить (хотя это труднее); но беда еще в том, что этот конфликтный опыт останется в ребенке и в пространстве вашего общения навсегда.
И социализация – это не погружение в хаотическую среду сверстников. Социализация – умение адаптироваться к новым нормам. Но для этого нужно сначала понимать, что нормы в принципе есть.
Вот какие у вас в семье есть нормы? Не требования, которые произносятся многократно и потом не выполняются («Ложиться спасть надо в девять!» – и каждый день он ложится то в десять, то в одиннадцать; «Выключи телевизор!» сказали и пошли на кухню, а телевизор как пыхтел, так и пыхтит). Норма – это то, что нужно выполнить, можно выполнить и выполняется. Выполняется не потому, что орут и колотят, а потому что это норма. Если для маленького ребенка ежевечерняя чистка зубов станет нормой, то он сам будет следить за взрослыми, чтобы они это делали.
Наличие норм дома – первый этап. А потом ребенок должен увидеть, что в другой семье (или другом пространстве) есть иные нормы, непохожие, а иногда и противоположные (у вас за столом не разговаривают, а в другой семье вечерняя встреча за трапезой – главное место общения). И это ситуация развития, ситуация социализации: обсудить и понять, почему и наша норма, и иная возможны; почему, если другие делают по-иному, это не означает ни их странности, ни нашей неправоты.
А если дома хаос, то погружение ребенка в хаос двора добавит синяков и душевных травм, но не сформирует нормальных коммуникативных способностей.
Вообще, тема социализации — камень преткновения у многих родителей. Те, кто не водят детей в детский сад, каждый день «получают» за это — ведь малыш совершенно не социализируется! Те, кто водят на кружки и секции, но тоже не водят в детский сад детей, также «получают», но меньше — социализация, конечно, есть, но ее недостаточно! Что вы думаете про «социализацию» маленького ребенка?
Открою секрет. Если учителю, взявшему в сентябре 1-й класс, не сказать, кто из первоклассников посещал детский сад, а кто нет, то он, даже пообщавшись с ними месяц, не сможет точно определить, кто из них четыре года к восьми утра сквозь снег и ветер брел в близлежащее дошкольное учреждение, чтобы в кругу двадцати сверстников по команде есть тефтели и строиться на прогулку, а кто гулял с бабушкой на детской площадке, посещал кружок хореографии и лето проводил у бабушки в деревне с двоюродными сестрами и домашней птицей. Точность угадывания будет пятьдесят на пятьдесят. Прошедший школу социализации в группе детского сада может быть замкнутым и забитым, может быть буйным и неподчиняющимся; лишенный счастья коллективного дошкольного воспитания может флегматично царапать парту, а может весело ухахатываться с одноклассниками. Поэтому, когда родители, один из которых имеет возможность сидеть дома с детьми, отдают их в детский сад ради социализации, они не решают проблему.
Еще и еще раз: воспитание и социализация происходят в семье. Общайтесь с ребенком сами, ходите в гости к друзьям – в том числе и тем, у кого есть дети; приглашайте их к себе; отпускайте на длительное время к старшим родственникам, если есть такая возможность – и обсуждайте с ребенком, не торопясь и честно, возникающие проблемы в его общении с людьми. Ну, можно, в крайнем случае, и родить кого-нибудь дополнительно для пущей социализации всех.
А если в семье есть воспитание и социализация, то погружение в иную среду детского сада может помочь ребенку.
фото: freepik.com
Когнитивный этап. Когнитивное развитие детей включает в себя все процессы, связанные с тем, как дети мыслят, понимают окружающий мир и ориентируются в нем. Основные этапы развития в когнитивной области включают математические и научные понятия, такие как количество, классификация, причина и следствие. Первые 5 лет формируют подход детей к обучению. Это когнитивное развитие включает в себя такие элементы, как любознательность, инициатива в поиске информации и адаптация поведения в ответ на новые знания. На сегодняшний день существует масса «развивашек с пеленок». Какое ваше отношение к тому, чтобы почти с первых дней жизни, обложить его «учебниками» 0+, развивающими карточками, года в 3 начать заниматься с ним ментальной арифметикой и прочими «модными» «развивающими» активностями?
У психологического развития есть свои законы. Разумеется, их нельзя описать в коротком тексте. Но нужно понимать, что если что-то делать раньше, это не обязательно лучше.
Хорошо ли, если ребенок научился читать в три с половиной года? Ничего дурного в этом нет. Мало того, у него появляются новые возможности. Значит ли это, что надо учить читать с трех с половиной лет? Нет, конечно. Мало того, нет никакой гарантии, что выучившийся рано чтению станет потом заядлым книгочеем, а освоивший книжную премудрость после шести так и не проникнется в нужное время Писемским, Хайнлайном и Монтескье.
С первых дней жизни нужно создавать уверенность в том, что окружающий мир добр и закономерен; что родители что-то требуют не потому, что сегодня именно так зачесалась левая пятка; что ничего опасного в поле его передвижения по полу квартиры нет, так как ближние позаботились об этом, и можно свободно исследовать окружающий мир, так как ножи убраны, лекарства спрятаны, ручки на дверцах шкафчиков временно отвинчены, на розетки надеты заглушки, а хрустальная ваза ближайший год без солнечных лучей прозябает в шкафу. Тогда ребенок становится самостоятельным, инициативным и автономным: раз мир безопасен, раз я уверен в мире, то я могу пробовать, искать, экспериментировать, придумывать.
И еще совет родителям: читая рекламу развивающих книг, кружков и игр, пробуйте оценить их так, как будто покупаете пылесос, зная, что вам могут хотеть продать не обязательно некачественное, но, как минимум, вам не особо нужное. Закупая курс ментальной арифметики, спросите себя: «А бывает ли не ментальная арифметика?» – и уточните в словаре, что значит слово «ментальная». Заказывая в интернет-магазине развивающую игру, представьте себя играющим в нее и подумайте, сколько минут вы бы стали в нее играть. Обнаружив у друзей прекрасную книгу для развития всего у всех за три недели, вспомните, что даже на овладение простейшим способом завязывания шнурков у вас ушло чуть дольше времени. После чего купите ребенку на эти деньги мороженого, сядьте с ним на пол посреди комнаты, начните совместно сооружать из самых примитивных кубиков замок феи, пригласите человечков, которых сообща слепили из дешевого пластилина, и начните там жить вместе с ребенком. Это точно развивает. Его и вас.
фото: freepik.com
Какие ваши советы, как с малышом до 5 лет нужно общаться, чтобы потом не было «травм с детства» (по крайней мере тех, что мы можем получить в возрасте до 5 лет)?
Давайте я расскажу о том, как выстраивать нормальное эмоциональное поле в общении с ребенком на одном развернутом примере.
Известно, что главная проблема в детском саду – дневной сон детей. Сколько криков и слез, сколько конфликтов, сколько перегретых эмоций… Понятно, что дети не спят в саду, в первую очередь, потому что они не спят днем дома. Как же родителям сделать так, чтобы ребенок всегда спал днем без истерик и обид? Я не беру тех родителей, которых это вообще не волнует; речь о тех, кто хотел бы дитя днем уложить, но он спать не хочет.
Здесь есть две важные установки, которые нужно помнить.
Первая. Для каждого дошкольника дневной сон естественен; его организм точно устает и хотел бы отдохнуть. (Речь именно о физиологии, а не о том, чтобы спросить хочет ли он спать). То есть, любой малыш может заснуть днем и для него это органично. Так что нужно приложить усилия, понимая, что это ему и требуется, и его организм – наш помощник.
Установка вторая. Но в принципе, если что, он может и не поспать днем – с ним ничего фатального не произойдет. Значит, я должен сделать все, чтобы он заснул, и он заснет в 9 случаях из 10, но, если не заснет, это не трагедия. А вот для того, чтобы он заснул, рецепт простой. Во-первых, никогда не говорить, что он должен спать; нет – мы просто полежим, а потом встанем. Во-вторых, нельзя, чтобы он бегал и орал, и вдруг неожиданно его спать поволокли. Нет, подготовка начинается заранее: убрали игрушки, легли, прочитали книжку, песню спели – то есть, минут двадцать мы создаем медленное и тихое пространство. Разумеется, взрослый все это время проводит с ребенком (и это, кстати, и взрослому классно: представляете, сколько вы перечитаете своих любимых детских книжек!). В-третьих, все вокруг должно быть подготовлено: в кровати не валяются твердые предметы, которые могут неожиданно ткнуть в бок; свет погашен и занавески задернуты; исключена, насколько получится, возможность неожиданных звуков, которые могут разбудить засыпающего (в театре мы же выключаем телефон – так и тут это сделать можно); из поля зрения изымаются все лишние предметы, которые могут подтолкнуть к отвлечению от засыпания (игрушки убраны; папина зажигалка и мамин фен не окажутся неожиданно в поле зрения). И, в-четвертых, подготовка ко сну должна быть обставлена традиционными, ритуальными действиями. Малыш закрывает шторы; бабушка, приоткрыв дверь, передает воздушный поцелуй; одеяло подтыкается с трех сторон; говорится «спокойной ночи» зайчику и мормышке – у каждой семьи это свое индивидуальное. И ни в коем случае нельзя эти ритуалы увеличивать непосредственно в процессе подготовки ко сну («А еще давай попрощаемся с куклой Мюзеттой…», «А на твой поцелуй я передам свой, а ты теперь опять мне, я же тебе передал…»).
И ребенок заснет за пятнадцать минут. А если не заснет, то смотри установку номер 2. Но он заснет.
Дело в том, что эти простые правила помогают выстраивать нормальный эмоциональный фон в общении с ребенком и в любой другой, более простой ситуации. Понимание реальности; отсутствие бессмысленного давления, когда понятно, что оно бесполезно; обустройство устойчивого обихода с правилами (малышу самому нравится следить за правилами!); неторопливость в принятии решений; готовность к изменениям.
И тогда в семье будет атмосфера доверия – и кричать не придется.
«Терпение и труд все перетрут» гласит русская народная пословица. И, если «труд облагораживает», как говорил товарищ Новосельцев в фильме «Служебный роман», то вот терпение может «перетереть» наш моральный дух и психику в пыль.
Мы часто терпим огромное количество вещей: неблагодарность детей, вспыльчивый характер партнёра, надоедливых людей, самодурство руководства и ещё очень много чего. Вопрос состоит в том, насколько нас хватит, зачем нам это нужно и когда вообще наше терпение всего и вся начинает сказываться на нас самих самым негативным образом. Узнали об этом у психолога Мироновой Юлии Александровны.
Что вообще такое терпение, и где та грань, где мы начинаем терпеть? Можно ли терпение назвать мотивацией?
Терпение скорее является последствием мотивации. Сперва мы мотивированы на достижении сверхценной идеи, а затем терпим лишения для того, чтобы воздалось в конце. Если мы говорим именно о терпении как о качестве, когда мы сносим отношение или обстоятельства (зависящие от нас, поскольку стойкое перенесение тяжб внешней жизни скорее можно отнести к смирению), то стоит всегда помнить, для чего мы временно позволяем себе оставаться в недопустимых для психики ситуациях.
От чего зависит, что у всех у нас разный уровень терпения: кто-то «взрывается» мгновенно, не терпит ничего, а кто-то годами, стиснув зубы, молчит?
Вопрос терпения всегда индивидуальный. Часто он связан просто с неумением или нежеланием (порой невозможностью) выстроить иную перспективу, если речь идёт о безнадёжной ситуации. Если же речь идёт о сильной мотивации и мощной конечной цели, то терпение в данном случае может быть синонимом упёртости. Плюс непереносимость фрустрации и неумение адаптироваться к дискомфортным ситуациям является уже не частью «взрывного характера», а может быть симптомом расстройства.
Не можем больше терпеть партнёра — что делать?
Идти к специалисту и разбираться, почему этот вопрос вообще поднимается, если человек, например, вам изменяет или бьёт. Если партнёр — страшный зануда, какой бенефит (выгода) от того, что вы находитесь рядом? Если партнёр с иными культурными представлениями — что вы получаете, оставаясь в отношениях?
Если с самого начала есть тревожный звоночек по поводу совместимости или совместного комфорта— скорее всего разрыв произойдёт именно из-за него, но спустя n-ное количество времени. Только всё это время придётся «ломать себе хребет» и постоянно терять самость в отношениях, где вы не обращаете внимания на собственные желания.
Когда и что можно терпеть от партнёра во имя сохранения семьи (читай — при наличии маленьких детей, которые одинаково любят маму и папу)?
Опять же, что можно терпеть, а что нельзя решает каждый сам для себя. Тем более, готов ли он к этому. Единственное, дети не должны становиться главным моральный компасом в вопросе сохранения семьи. Обычно на детей подобным образом просто спихивают ответственность за неспособность принять решение или сохранить адекватные отношения с супругом после развода.
Терпение и личные границы — где мы должны отстаивать свои границы, а где можно и потерпеть?
Мотивация. Ради чего вы терпите? Есть ли у этого реальная и исполнимая цель? Мы сейчас не говорим о классическом «я потерплю, и ситуация изменится», а что-то весомое. Терпеть недосып ради красного диплома, терпеть партнёра, потому что он богатый, а вам нужна машина. Мораль неважна: просто ради чего? Если вы понимаете, что цель оправдывает средства — вперёд, но ради бога, без рисков для жизни и здоровья.
фото: freepik.com
Терпение на работе — представим, что начальство начинает нагружать нас бо́льшим количеством задач, зарплату никто не поднимает — терпеть, конфликтовать или как выстроить правильный диалог и «снять с шеи» хамское отношение?
Можно обратиться за повышением зарплаты или объяснением своих обязанностей. То, что вас грузят и не повышают з/п, ещё не говорит о хамском отношении. На работе люди не будут печься о вашем абсолютном комфорте и всегда будут хотеть, чтобы вы работали больше, а обходились дешевле. Если вас это не устраивает, вы можете спокойно попросить о повышении з/п в связи с увеличившейся нагрузкой или отказаться от задач. Если это не работает — смотрите на свою мотивацию работы в конкретном месте. Вы остаётесь, потому что «лучше не будет» или это действительно достойная строчка в резюме?
Терпение и дети. Не всем хватает терпения годами мило улыбаться и по сто раз в день объяснять маленьким детям, что можно, а что нельзя. Дальше — больше. Общение с подростками часто тоже требует огромного терпения. Где та грань, когда действительно нужно терпеть, а когда надо и серьёзно поговорить?
Когда ребёнок или подросток начинают прощупывать или шагать через грань. Это может быть попадание в различные группы риска, ложь, вседозволенность — всё то, что может привести ребёнка к печальным последствиям. Терпеть даже в случае детей — не надо. Это приведёт к взрыву и обрушит на ребёнка огромное количество информации, о которой он мог не догадываться. В случае детей терпение остаётся индивидуальным вопросом. Только родитель знает по-настоящему своего ребёнка и подход к нему. Если ребенок гиперэмоционален, это изматывает, но сообщать об этом — порой кощунство, тем более, если человек не закатывает частых истерик, не капризен. Если ребёнок грубый, закрытый или постоянно недовольный — это также может быть совершенно не его вина и даже не окружения. Поэтому ничего нет страшного, чтобы вовремя и спокойно сообщить ребёнку о его поведении, учитывая его характер.
Как вообще отличить то, что мы начали кого-то или что-то терпеть, от того, что мы просто перестали замечать то, что нам нравилось, и стали делать акцент на негативных моментах?
Это не является противоречием. Мы перестаём замечать то, что нам нравится, когда привыкаем к комфорту и на первый план выходят минусы, которые до этого смазывались под розовыми очками. Всегда стоит понимать, что, возможно, то, что вы терпите, не изменится никогда. И насколько плюсы перевешивают дискомфорт и перевешивают ли? Терпеть человека смысла нет никогда, поскольку стиснутые зубы приведут к раздражению, после — к агрессии, а, если нет привычки высказывать людям, то и к аутоагрессии.
Соцсети, реклама (да и общество) транслируют: родительство — это приятно, дети всегда должны быть здоровы и счастливы, а вам надо всё контролировать. Но так не бывает. Это самая большая ложь.
Доктор наук и мама Карла Наумбург написала забавное, умное и ценное противоядие от нашей культуры воспитания, вызывающей страх и стыд. Внутри — научные исследования, истории и практики, которые помогут поверить в свои силы и почувствовать себя лучше. Выбрали в книге интересные мысли и практики. Делимся.
Анатомия срыва
«Я считала себя ужасной матерью, у которой все получается хуже других, — пишет Карла. — Я не люблю играть с детьми, мне не хватало спокойствия и я не чувствовала себя счастливой. Хотя кому хватит терпения играть в „Конфетную страну“ в пятьдесят седьмой раз на неделе? А когда я пряталась в кладовке или объедалась шоколадом, становилось еще хуже».
Самое сложное — поймать момент, когда вы вот-вот сорвётесь. Не судите себя, просто осознайте своё состояние. А если все же начнёте себя осуждать, то просто осознайте и это.
Когда вы кричите на ребёнка — это говорит лишь о том, что вы раздражены. Когда нет сил даже налить тарелку супа — вы просто устали. Заглянув в себя, вы увидите, что тут нет места чувству вины. Так вы сосредоточитесь не на поиске виноватого, а на том, как вернуться в нормальное состояние.
Простые стратегии
«Постоянная усталость, ощущение никчемности, сомнения, тревога и растерянность стали моими спутниками, и я не представляла, что или кто в силах помочь мне стать более терпеливой и внимательной к детям», — продолжает Карла.
Каково же было её удивление, когда, казалось бы, простые практики по сочувствию к себе сработали. Они все короткие, потому что где взять время на получасовые медитации? Вот они — попробуйте.
Чаще вспоминайте, что не обязательно верить всем мыслям, мелькающим в вашей голове
Более того, можно думать о чём-то, даже если вы в это пока не верите. Например, что вы связаны со всем человечеством общими проблемами, даже если считаете, что это полная ерунда. Ничего страшного. Повторяйте чаще, и вы в это поверите.
Попробуйте мысленно менять «я» на «мы»
«Мы» означает всех нас, кто воспитывает детей на планете Земля в этот день и в этот час. Допустим, вам пришла мысль: «Я ужасная мать». Поменяйте её на «Мы ужасные матери». С этой простой перестановкой любая проблема начинает казаться менее трудной.
«Воспитывать детей тяжело всем: капризы, подгоревшие ужины, потерянные справки — не ваша личная проблема, а проблема всех родителей». Повторяйте эти слова каждый раз, когда чувствуете себя паршиво.
фото: freepik.com
Попробуйте пропеть свои мысли или произнести их с дурацким акцентом
Трудно принимать себя всерьёз, когда говоришь голосом лягушонка Кермита. Помните, ваша главная задача — не попасться на удочку вредных мыслей. Затем возвращайтесь к началу и как можно чаще повторяйте первые два шага.
Если ничего из описанного не срабатывает, пора призвать на помощь друга — любого взрослого, которому вы доверяете.
Ваш личный единорог
Для большинства людей идея сочувствия к себе — это что-то из мира единорогов, какающих радугой. Хипповская эзотерическая белиберда, которая звучит приятно, но не имеет никакого отношения к реальной жизни — просроченным счетам, ворчливой свекрови и странной непроходящей сыпи на руке ребёнка.
Да, сочувствие к себе не решит всех проблем. Но поможет хранить спокойствие и мыслить ясно. Оно как единорог, который появляется в трудную минуту, интересуется, что с вами, и выслушивает, что вам нужно. А, главное, не даёт советов по воспитанию (ведь единороги ничего не знают о человеческих детях). Само его присутствие действует настолько благотворно, что вы готовы простить ему оставленную после радугу.
«Несмотря на то, что я орала на детей, кормила их полуфабрикатами из микроволновки, отказывалась играть с ними в принцесс и сажала перед теликом, вместо того чтобы заняться с ними пальчиковым рисованием, я не была плохой мамой. И вы тоже не плохая мама и не плохой отец».
Простая мудрость гласит: «Боль неизбежна; страданий можно избежать». Проблемы никак не остановить, но можно перестать винить и стыдить себя. Эта книга возвращает право родителей на счастье.
Изоляция, страшные истории, запрет на сладкое, эмоциональное избегание, контроль — многим родителям не кажутся проблемными эти «современные» методы воспитания. По сравнению с физическими наказаниями и криками они представляются почти мягкими. Но, используя их, мы по-прежнему находимся в красной зоне мер, которые для развития детей неполезны.
Автор книги «Свободные и любимые», психолог, педагог и мама троих детей Сюзанна Мирау показывает, почему не стоит использовать страх и другие формы давления как воспитательное средство.
Страх как воспитательное средство
Многие из нас наверняка когда-нибудь говорили: «Если не пойдёшь со мной за руку, тебя задавит машина» или «Будешь плохо себя вести — Дед Мороз оставит тебя без подарков!» Именно на детей помладше многие родители воздействуют при помощи страха: запугивают, чтобы добиться желаемого поведения.
На первый взгляд такой метод кажется осмысленным и практичным, потому что касается настоящих опасностей вроде горячей плиты или дорожного движения. Но давайте внимательнее рассмотрим последствия. На малышей апелляция к страху действует, так как в системе привязанности дети не могут обходиться без защиты и заботы.
Однако, заставляя их бояться, мы подаём им сигнал, что не станем их защищать или не сможем этого сделать.
Не хочу чистить зубы!
Именно у маленьких детей часто возникает проблема с тем, чтобы почистить зубы. Ребёнок закрывает ротик, мотает головой — демонстрирует, что «просто» не хочет. Многие родители действуют в такой ситуации против воли ребёнка, применяя физическое насилие. Иногда на этом настаивают даже стоматологи. Те, кто не хочет действовать силой, прибегают к страху: «Не станешь чистить зубы — у тебя будет кариес, а это больно. Врачу придётся делать тебе укол и сверлить во рту бормашиной».
На многих малышей такие истории не оказывают воздействия: они для них слишком абстрактны. Но ребёнок может испугаться. И потом его не заставишь пойти к врачу.
Многие родители думают, что подобными историями наглядно демонстрируют «причинно-следственную связь». На самом же деле это игра на страхе, в которой взрослые отдаляются от своих непосредственных родительских обязанностей.
Разумеется, сложно что-то сделать, если ребёнок сопротивляется. Но мы как родители отвечаем за то, чтобы найти для этого ненасильственный путь, защитить детей и удовлетворить их потребности. Именно это и есть родительство, а всё остальное — принуждение.
Значит, мы должны быть креативными и задуматься: может, мы выбрали не то время? Возможно, ребёнок устал? А вдруг пригодятся песенка, видеоролик, перчаточная кукла, игра или таблетка для индикации зубного налёта?
Наша ответственность
фото: freepik.com
Нельзя снимать с себя полномочия и ответственность. Нельзя полагаться на страх и надеяться, что он сделает за нас нашу работу. Ребёнок пойдёт нам навстречу искренне и с душой, если основные условия соответствуют детскому мышлению и его собственным возможностям. И в типичном «страшном месте» посреди улицы мы тоже можем подыскать аргументы, опирающиеся на безопасность и привязанность.
Например: «Если ты возьмёшь меня за руку, я смогу следить за дорогой ещё внимательнее и защитить тебя от опасностей».
Формулировка «если не будешь хорошо себя вести, то…» сама по себе не очень понятна малышам. Вместо неё мы можем назвать ценности, которые важны именно сейчас: «Когда ты кусаешь братика, ему больно. Мы в нашей семье друг другу больно не делаем. Если ты злишься, можешь сделать то-то или то-то — это нормально».
Дистанция
Основанные на страхе воспитательные меры сильно воздействуют на маленьких детей, что проявляется в повышенной тревожности и проблемах в более старшем возрасте.
Родители отказываются выполнять защитные функции и в тех случаях, когда, позиционируя себя как какую-то инстанцию, говорят о себе в третьем лице: «А сейчас ты должен пойти с мамочкой!» или «Папа не хочет, чтобы ты дергал его за волосы!» Этим мы как будто абстрагируемся от себя как личности и сталкиваем ребёнка с инстанцией «мать» или «отец».
Ни с каким другим человеком мы не стали бы общаться подобным образом. На очень узкой дороге мы никогда не скажем кому-нибудь: «Не могли бы вы немного отодвинуться от женщины? Ей слишком мало места!» — или у кассы в супермаркете: «Простите, но вы пролезли перед мужчиной без очереди!»
Обращаясь к ребёнку, мы используем такую формулировку лишь затем, чтобы оправдать нашу властную позицию и дать понять, что он должен следовать за матерью или отцом. Но дети не следуют ни за кем автоматически, просто на том основании, что этот кто-то авторитетен, с нашей, взрослой точки зрения.
Они следуют какому-нибудь пожеланию, наставлению, руководствуются отношением. Это отношение возникает между родителями и ребёнком на основе доверия, а не потому, что мы утверждаем свою власть над ним.
Лишение любви
фото: freepik.com
Мы прибегаем к страху в воспитании и в том случае, когда сознательно отворачиваемся от ребёнка и угрожаем лишением любви: «Оставь меня в покое!», «С ребёнком, который бьёт других, я тоже играть не хочу!».
Для детей лишение любви — ужасный, болезненный опыт. Они делают вывод, что их любят, только если они демонстрируют определённое поведение.
Это сказывается на самооценке, а позднее — на том, как они будут строить отношения. К тому же при этом они отучаются реально воспринимать и понимать себя и свои потребности. Проблема знакома многим взрослым, которые не осознают своих потребностей и зачастую не могут вовремя понять, что их личные границы нарушены.
Более того, лишение любви ведёт к ухудшению психологического здоровья: возрастает риск депрессии. У детей, которых воспитывали, лишая любви, страдает и моральное развитие, ведь самым важным для них становится неукоснительное следование заученным правилам.
Педагог Альфи Кон делает соответствующий вывод: «Если мы поставили перед собой важную цель — помочь нашим детям вырасти чуткими и психически здоровыми людьми, то должны осознать, как сложно это сделать, опираясь на… лишение любви».
Уход от общения
Есть и такая форма лишения любви, как уход от общения, — не намеренное наказание, а как неосознанная реакция, которая зачастую связана с нашим негативным детским опытом. Мы подсознательно сторонимся ребёнка и его потребностей. Нам в тягость играть с ребёнком, и мы отговариваемся разными бытовыми делами: «Я не могу сейчас с тобой поиграть, у меня ещё стирка», «Сейчас правда никак, мне обязательно нужно ещё…», «Слушай, займись-ка лучше чем-нибудь сам у себя в комнате».
Разумеется, мы как родители не должны постоянно развлекать детей играми, листать с ними книги, смотреть детские передачи и азартно рубиться в компьютерные игры на смартфонах.
Но уделять детям внимание точно надо: тогда они чувствуют, что их замечают и ценят, а мы лучше узнаём их. Если в нашем детстве мы осознавали, что никто не вникает в наши дела, если мы не могли вступить в искренний, уважительный диалог и мало играли с родителями, нам зачастую сложно поступать как-то иначе. Нам трудно согласиться на совместную игру с ребёнком, в которой он всё решает на равных, трудно открыться его фантазии и вообще вынести такую ситуацию.
Порой мы намеренно ищем себе другие дела, лишь бы выпутаться из этого положения. Именно в быту, который не предполагает нашего активного общения с ровесниками, мы часто испытываем соблазн отделаться от детей — например, утыкаемся в смартфон. А ребёнок чувствует, что его отвергают, что его попытки социального взаимодействия остаются без ответа, — в то время как родители физически рядом, эмоционально они увлечены чем-то другим.
Это болезненно и неблагоприятно для развития самооценки. Если мы замечаем, что снова и снова избегаем близкого общения с ребёнком и ищем повод уклониться от взаимодействия с ним, стоит заняться этой проблемой.
Не ваша вина, что вы так чувствуете. Но нельзя нести этот груз дальше. Нам и детям будет интереснее и приятнее общаться друг с другом, если действовать осознанно. Мы можем играть в игры, которые нравятся всем, или вместе заниматься домашними делами. Диалог станет доверительнее, а взаимодействие — крепче, если мы найдём общие точки соприкосновения. А они есть всегда и в каждой семье — свои.
Каждый родитель мечтает, чтобы его ребёнок вырос счастливым. Но на практике всё оказывается немного сложнее, чем «просто быть рядом, ценить и принимать каждого ребёнка как личность — с его причудами и недостатками». Мы тревожимся, теряем терпение, критикуем, а потом испытываем чувство вины.
Но хотим вас успокоить: воспитание детей никому не даётся легко. Это подтверждает мама пятерых детей и консультант по воспитанию Эйнат Натан. В одной из глав своей книги «Смысл моей жизни» Эйнат делится восемнадцатью вещами, которые она поняла за восемнадцать лет материнства. Публикуем некоторые из них.
Хорошие родители не ждут, что их дети будут идеальными
Возможно, вам кажется, что ребёнок — это чистый лист, на котором вы напишете свой собственный шедевр. Возможно, вы думаете, что, если будете достаточно хорошими родителями, ваши дети станут идеальными людьми. Но дети не новенькие автомобили, только что сошедшие с конвейера. Они рождаются с небольшими царапинами, иногда с повреждением рамы, и даже если они кажутся нам безупречными, то рано или поздно мы обнаруживаем первую вмятину, расстраиваемся и пытаемся всё исправить.
Я ещё не встречала идеального человека, но среди моих знакомых много полноценных людей, общаясь с которыми, я думаю, что у них были очень хорошие родители: эти родители всегда вовремя заправляли их топливные баки, видели царапины и понимали, что недостатки не так важны, как само путешествие; они не ожидали от детей идеальности и не привозили их на СТО, чтобы выправить вмятины, а смотрели на отражённое в детях собственное несовершенство и признавали, что на самом деле всё хорошо.
Укрепляйте их слабые стороны
фото: freepik.com
Как правило, мы хвалим детей за лучшие качества, которыми их наделила природа, и забываем о тех качествах, которые больше всего нужно поощрять и развивать в детях. Здесь в дело вступает величайший и важнейший механизм — стимулирование и моральная поддержка. Мы обязаны искать скрытые качества именно в характере того ребёнка, которого считаем менее ответственным, менее терпеливым или менее сговорчивым; мы должны радоваться этим качествам больше, чем качествам, присущим ребёнку от природы; мы должны называть эти качества, показывать детям, что они делают успехи, и объяснять им, что чем старше они будут становиться, тем сильнее разовьют в себе эти качества.
Старайтесь периодически менять детей ролями, несмотря на то, что вас так и тянет предложить ребёнку, который лучше всех рисует, оформить поздравительную открытку для бабушки или попросить самого ответственного из детей присмотреть за стоящей на плите кастрюлей с макаронами. Пусть дети потренируются дома, в безопасной среде, и выработают в себе качество, пока ещё не освоенное ими во внешнем мире. Когда менее добросовестный ребёнок услышит, что вы можете на него положиться и что благодаря его ответственному отношению вся семья наслаждается такой вкусной пастой, обратите внимание, как он преобразится (и внешне, и внутренне).
Уделите детям пять минут
фото: freepik.com
Совместное времяпрепровождение — это не выходной, который вы берёте ради того, чтобы побыть с детьми или накупить им кучу всяких вещей. Совместное времяпрепровождение — это пятиминутная беседа в ванной, или чтение сказки под одеялом с фонариком, или семейная поездка, или просмотр дурацкого сериала, который так нравится детям, когда вы вникаете в суть и приходите к выводу, что фильм не так уж и плох. Качественно проведённое время измеряется не в часах или минутах, а в объёме полученной пользы.
Позволяйте детям помогать вам
фото: freepik.com
Детям необходимо чувствовать себя полезными, чтобы развиваться. Дети могут приносить пользу как в физическом плане (аккуратно разложить носки), так и в эмоциональном (дать вам отдохнуть). Позвольте детям внести свой вклад, потому что на свете нет ничего лучше и важнее, чем помощь близкому человеку. Помните, что вы вредите детям, когда балуете их, лишая их чувства значимости. Дети, которые не находят для себя ценности в том, чтобы быть полезными, самостоятельными и помогать окружающим, ощущают себя обездоленными, капризничают или отказываются идти на контакт.
Не отвечайте, но слушайте
Чаще всего мы делаем вид, что слушаем. А как иначе, если ежедневно мы слышим сотни предложений, начинающихся со слова «мама»? Мы отвечаем машинально: «Неужели?», «Замечательно!», «И не говори!», одновременно просматривая «Фейсбук» и ставя лайк под постом незнакомого нам человека. Когда же мы всё-таки начинаем слушать наших детей, то часто быстро переходим к советам, критике или высказыванию своих мыслей. Но иногда слушать означает просто слушать. Всё, что нужно детям, — чтобы кто-то их выслушал и поставил свой лайк.
Не навешивайте на детей ярлыки
Диагностические тесты — отличный инструмент, но, сдав их, вы возвращаетесь домой с тем же самым ребёнком. Теперь вы знаете, что у ребёнка синдром дефицита внимания, неспособность к обучению, аутизм, проблемы с регуляцией или эмоциональные трудности, однако это вовсе не означает, что вам подменили ребёнка. Он замечательный, необычный, и нам объяснили, как называется его особенность, но мы не должны забывать имя, которое дали ребёнку, когда принесли его из роддома. Так и только так зовут нашего ребёнка.
