В России в ближайшее время может начаться процесс демонтажа системы Единого государственного экзамена. Разговоры об этом идут давно, но теперь они уже выходят за рамки экспертного сообщества и звучат из уст людей, принимающих решения или влияющих на них. О судьбе ЕГЭ рассуждает колумнист «ГлагоL» Олег Павлов.

Призывы отменить ЕГЭ звучали в Госдуме, из уст некоторых чиновников, и даже называлась конкретная дата – 2022 год. Последним по времени стало заявление омбудсмена в сфере образования Амета Володарского. Он считает, что ЕГЭ не оправдал себя и является экзаменом на стрессоустойчивость школьников и родителей. По его словам, любой экзамен «должен выявлять знания, а не подлавливать на незнании». 

И с этим трудно не согласиться. Результаты приемной кампании в ВУЗы в текущем году уже вызвали серьезное беспокойство. В приемных комиссиях откровенно говорят, что вынуждены зачислять буквально троечников – других просто нет. Надо полагать, что чуть позже мы увидим результаты, когда закончится вторая, а кое-где и третья, волна зачисления.

«Сейчас много разговоров про отмену ЕГЭ. Поддерживаю. Но все должно быть взвешенным. В педагогике, как и в медицине должен быть здоровый консерватизм. Ошибки слишком дорого обходятся. А мы по велению сверху все также бросаемся расшибать лоб, даже его не перекрестивши», — поделилась своим мнением с «ГлагоL» Марина Шаброва, учитель физики с 30-летним стажем.

До появления ЕГЭ Россия на протяжении трех столетий училась по немецкой системе, теперь перешла на, так называемую, Болонскую. Или, как полагают многие, на ее суррогат. 

Немецкая система обучения совершенно естественно внедрялась в России со времен Петра I, который был ориентирован на Германию. Что было разумно – большая часть знаменитых ученых в то время жили там и немецкие университеты считались самыми лучшими. До Петра образование носило церковный характер и было представлено епархиальными училищами, единственным ВУЗом можно считать Греко-славяно-латинскую академию, но и она управлялась церковниками. 

Поэтому М. Ломоносову полученных там знаний не хватило, и он продолжил обучение в той же Германии. Как и все отечественные ученые XVIII века. До тех пор, пока в Москве не был создан первый отечественный университет и гимназия при нем. Они стали основой всей системы образования России в дальнейшем.

На протяжении всего столетия стали появляться учебные заведения для дворян, в основном с военным уклоном – Пажеский корпус или прославленная фильмом С. Дружининой Навигацкая школа в Москве с ее гардемаринами. Екатерина II в 1782–1786 годах провела реформу образования, в каждом городе были созданы Народные училища с 4 классами образования, в уездных – с двумя. Введены классная урочная система, единая программа обучения, единые начало и окончание учебного года. С этого момента можно говорить о системном образовании в России. 

Вся научная школа, все великие ученые от М. Ломоносова и заканчивая нобелевскими лауреатами уже XXI века А.  Гейма и К. Новоселова, создателями графена, — все они результат обучения по немецкой системе. После 1917 года можно говорить о появлении советской системы как развитие немецкой.

«Школа во все времена выполняла социальный заказ. Не берусь рассуждать об об эпохе царя Гороха. Я о недавнем и понятном. Во времена СССР стране нужны были грамотные рабочие, техники, инженеры. Образование в те годы было направлено на изучение соответствующих дисциплин, учащихся знакомили с производством. Ресурсы на это находились. Практически у каждой школы было шефствующее предприятие. Для ребят были открыты школьные факультативы и школы юных физиков, химиков, биологов и т. д. при университетах», — говорит Марина Шаброва.

В противовес ей ставится Болонская «система», частью которой, якобы ЕГЭ и является. Но вот что любопытно – эта система появилась в 1999 году в ЕС и была призвана лишь ввести единые стандарты по всей объединенной Европе, дающее возможность взаимного признания дипломов по всему союзу. Потому что в реальности это называется Болонская декларация или Болонский процесс и было призвано упростить бюрократические процессы в условиях глобализации. Затем к ней присоединилась и другие страны, включая Россию в 2003 году.

Это не система образования. Название декларация получила по первому средневековому университету в Болонье, основанному в 1088 году, куда съезжались студенты со всей Европы. Обучение шло на латыни и родной язык значения не имел.

Болонская декларация вводит трехступенчатую систему образования – бакалавриат, магистратура и аспирантура. Все это было и в советское время, только бакалавриат тогда назывался «неполное высшее образование». Но в Европе появилась система накопительных балло – чем больше образовательных успехов, тем больше шансов продолжить обучение. Вот ее то и выдают за аналог ЕГЭ.

И при этом не вспоминают, что единый госэкзамен был введен в 1960-х годах во Франции для детей мигрантов из африканских колоний, которые имели низкий образовательный уровень. Но при этом закон требовал всеобщего образования, поэтому для них упростили экзамен.

ЕГЭ в России стал активно продвигать Владимир Филиппов, бывший министром образования в 1998–2004 годах. Хотя первый эксперимент начался еще до того, как он занял министерское кресло – в 1997 году и носил добровольный характер. В 2001 году выходит постановление о проведении эксперимента в регионах, а в 2002 году уже расширяющее их список. В 2004 году ЕГЭ был в 65 регионах и к 2006 году его сдавала уже вся страна.

И сразу же профессиональное научное и педагогическое сообщество увидели главный его минус – падение общего образовательного уровня школьников. Учителя перестали видеть в своем труде образовательный и воспитательный процесс. А зачем, если их труд оценивают по результатам ЕГЭ? Поэтому весь процесс обучения в школе свелся к механическому натаскиванию на его сдачу.

«Немного о ранней специализации. С восьмого класса мы распределяем детей в классы математические, языковые, экономические и т.д. и т.п. общее гармоническое образование заменяется однобоким. Образовательный профиль диктуется родительскими амбициями. Каждый год приходится этот перекос ликвидировать! Ребенок учился в юридическом классе, где 1–2 часа физики в неделю, а захотел на инженерную специальность. Да еще школьный учитель заявляет: ты не будешь сдавать мой предмет потому, что не сдашь. До тех пор, пока работу учителя будут оценивать по баллам ЕГЭ, ничего хорошего ждать не надо», — рассуждает Марина Шаброва.

Еще больше пострадали университеты – они перестали получать качественных студентов. Единичные олимпиадники не спасают ситуацию. В результате в ВУЗах вынуждены тратить время на дообучение вчерашних школьников, чтобы они смогли усвоить затем программу хотя бы базового высшего образования. А бакалавриат всего три года, часть из которых как раз уходит на возмещение выпавших школьных знаний. Как результат – снижение общего уровня выпускников.

Поэтому отмену ЕГЭ воспримут в научном сообществе как явление положительное. Другое дело, что и его надо проводить аккуратно – немедленный слом системы может уничтожить судьбы многих молодых людей, которые даже не подозревают насколько низкий у них уровень образования даже при получении 100 баллов. Да и учителей тоже придется готовить заново – выросло целое их поколение, которое предмет знает слабо, но может только натаскивать по определенным односложным вопросам. Как бы еще хуже не вышло.