Имя Джордано Бруно давно стало синонимом жертвенности за науку, твердых убеждений и символом стойкости. А еще кульминацией зверств средневековой европейской инквизиции. Его приводят в пример того, как религия боролась с просвещением. Но в реальности ученого и монаха сожгли не за научные теории. 23 мая 1592 года, 430 лет назад, Джордано Бруно арестовали, обвинив в отрицании христианских догматов.

На первый взгляд всё так и есть, как описывалось в школьных учебниках – наука явно противоречила религии. В этом убеждали нас все годы существования советской власти, хотя большинство средневековых ученых были церковниками, и тот же Бруно монахом. Но в обвинительном заключении ничего не сказано о научных взглядах Бруно, зато подробно расписано в чем заключается его церковная ересь. И конечно это никак не отменяет жестокости инквизиции цивилизованной Европы, которая боролась с инакомыслием сжигая людей на кострах.

Арестовали Бруно в родной Италии, куда он вернулся за год до этого. Десятилетиями он скитался по всему континенту и везде умудрился нажить себе врагов. Причем страны, в которых он жил, были уже не все католическими – в Англии появилась своя церковь, в Швейцарии и Германии торжествовал протестантизм. И отовсюду ему пришлось бежать. Причина – довольно вздорный характер.

Точная дата рождения Бруно неизвестна, итальянцы называют 1548 год, но среди исследований его биографов встречаются предположения, что это мог быть и 1550. Зато точно известно место рождения – небольшой город Нола около Неаполя. Поэтому современники его больше знали под именем Бруно Ноланец. 

И Джордано тоже не его собственное имя – родители нарекли ребенка Филиппо и с этим именем он прожил все детство и часть юности. Джордано – это церковное имя, которое Бруно получил при пострижении в монахи. Родители у него были людьми бедными – отец наемный солдат, а матушка из крестьянок. 

Тем не менее маленького Филлиппо они сумели отдать в школу в Неаполе в 11 лет (по другим данным в 10 лет). Там обучали литературе, логике и диалектике. Мальчик по всей видимости показывал неплохие знания и в 15 лет его принимают для дальнейшего обучения в доминиканском монастыре. Уже там преподаватели отмечали, что мальчик очень дерзок, вечно вступает в спор с преподавателями вплоть до конфликтов, но чрезвычайно общительный.

По всей видимости усердие в науках вызывали уважение наставников Бруно и в 1565 году он был пострижен в монахи, а затем и рукоположен в сан священника. К этому времени, 1568 год, относится и выход первой работы, которая называлась «Ноев ковчег». Ее он посвятил папе римскому Пию V и рассуждал о том, какое место какому животному там досталось. Как видим, пока никакой ересью не пахнет. Хотя и убедиться не можем – до нас это произведение не дошло.

Косые взгляды он начнет получать, когда засядет в монастырской библиотеке за изучение трудов Аристотеля и Птолемея. Там эти книги были, но они входили в Индекс запрещенных книг, хотя и проходили там по разделу «сомнительные». Тем не менее, Бруно все чаще стали задавать вопросы братья-монахи, отец-настоятель явно чего-то замышлял и Джордано решил, что пора бежать от греха подальше.

Он едет в Рим, но и там не чувствует себя в безопасности, поэтому переезжает в Швейцарию, а оттуда в Англию. Надо сказать, что английское правительство встретило его довольно благосклонно – оно само было в конфликте с католицизмом. В Лондоне для Бруно создаются благоприятные условия и именно тут появится его знаменитый труд «О бесконечности Вселенной и мирах», которая стало основой материалистического природоведения. Некоторое время он обретается в Оксфорде, но очень быстро перессорился со всеми учеными. Что не удивительно, когда при знакомстве он им сразу заявлял, что его «ненавидят лишь глупцы», сразу пресекая всякую возможность научных споров. Большинство коллег он открыто называл недоумками.

Бруно возвращается в Лондон, затем едет во Францию, где среди аристократов появился покровитель, но почти сразу же убегает в Германию, в Марбург. Возможно тоже что-нибудь ляпнул этому своему благодетелю. Два года, в 1586–1588 годах, он прожил в Виттенберге, который в то время стал центром протестантизма. Но и там его начинают подозревать в ереси. Не спасла даже пламенная речь в честь Лютера – Бруно хоть и оставался католиком, но считал, что церковь нуждается в реформах.

Кочевая жизнь продолжилась в Праге, Франкфурте-на-Майне, Гельмштадте и швейцарском Цюрихе. И нигде долго не задерживался. Биографы отмечают две причины – его высказывания были столь яркие, что немедленно привлекали внимание властей. А если что и не слышали, то им немедленно докладывали – нехватки в доносах с перепугу от смелых речей не было.

Долгое время не могли понять, почему Бруно решил вернуться на родину в 1591 году, где на него давно уже был выписан ордер на арест. Последние исследования дают разгадку указывая, что он приехал в Венецию по приглашению местного аристократа Джованни Мочениго. Тот собирался поучиться у знаменитости. Но, похоже, Бруно вывалил на него все свои соображения, чем привел вельможу в полное изумление. Они повздорили, а вскоре, 23 мая 1592 года Мочениго написал донос в инквизицию, в тот же день произошел арест.

Таким образом косвенной причиной гибели стал вздорный характер самого ученого-монаха. Нечто схожее мы наблюдали в российской истории, поэт Михаил Лермонтов, как отмечают современники, тоже был крайне неприятен в общении. Что, конечно, не отменяет гениальности этих людей.

Список обвинений в отношении Джордано Бруно был велик – он сомневался в непорочном зачатии Девы Марии, по-своему трактовал значение Троицы, были и другие прегрешения перед церковью – всего 130 пунктов. Но в обвинительном заключении нет упоминания ни об одном его научном труде, не ставили в вину ему приверженность теории Коперника, как это часто пишут. При этом Джордано Бруно был глубоко религиозным человеком, но твердым в своих убеждениях, которые так испугали современников.