Как Железная Маска оказалась в Бастилии

фото: vk.com

Одной из самых интересных и романтичных загадок мировой истории является судьба Железной Маски во Франции. Она оказалась настолько волнующей, что вот уже три века будоражит фантазию и дает пищу, причем в прямом смысле, писателям и кинематографистам. Кто за ней скрывался и за что подвергся наказанию не ясно до сих пор, но вот о местах заключения известно достаточно точно. А последним стала Бастилия, куда Железная маска попала ровно 325 лет назад – 18 сентября 1698 года.

О Железной Маске широкой публике стало известно благодаря Вольтеру. В 1751 году он опубликовал свой труд «Век Людовика XIV», где в XXV главе рассказывает о таинственном узнике в маске. Затем писатель и историк неоднократно будет возвращаться к этой теме, но, как и мы сейчас, сможет лишь строить догадки кто это был. Ясно лишь одно – персона очень важная и явно высокого происхождения.

А еще то, что у него всегда был один и тот же тюремщик – Бениль Доверн де Сен-Мар (Бененю Доверн де Сен-Мару). Как уже видно по имени, это был не простолюдин, а человек благородный, дворянин. И действительно, он служил начальником тюрьмы в небольшом южном городке Пинероль, который тогда принадлежал Франции.

И вот однажды, в июле 1669 года, этот человек, занимавший довольно скромную должность, получил письмо от маркиза де Лувуа. А это не много, не мало военный министр короля Людовика XIV! Сам факт такого письма от одного из самых влиятельных людей Франции стал местной сенсацией и взбудоражил умы немногочисленных солдат гарнизона.

Город Пинероло. фото: wikipedia.org

В нем Лувуа в самых изысканных и любезных выражениях сообщает, что в течение месяца в тюрьму Пинероло будет доставлен некий узник по имени Эсташ Доже. И обращается к де Сен-Мару с просьбой приготовить для него камеру. 

Но не простую. Она должна была иметь несколько дверей, которые бы закрывались одна за другой. Сделано это было с тем, чтобы узник никогда не мог общаться со своей непосредственной охраной. Вероятно, еду и вещи оставляли в пространстве между этими дверями. При этом в камере должно быть все необходимое для комфортного времяпровождения. 

В обязанности де Сен-Мара входило ежедневное посещение арестанта, чтобы выслушать, а затем исполнить его просьбы. Разговоры на любые иные темы категорически запрещались.

Через месяц был доставлен арестант, но его лица никто не увидел – он был в маске. Сохранилась и ее описание: из темного бархата с железными застежками. Именно эту конструкцию из-за металлических застежек и называли «железной маской». Так что никакого тяжеленого «ведра» на голове у него не было и все домыслы на этот счет являются лишь фантазией. 

Правда, так и не понятно носил ли он ее постоянно или имел возможность снимать. Скорее всего да – гигиену никто не отменял, иначе за 35 лет лицо покрылось струпьями, а из-под маски торчала бы метровая борода, а о ней никто не упоминает. Но при этом был приказ убить его, если попытается снять маску. Возможно, это касалось, если он оказывался на людях, например, его часто осматривал доктор.

Предполагаемый портрет узника авторства Жана-Жозефа Реньо-Варана. фото: wikipedia.org

Сохранилось довольно подробное описание узника на тот момент: ростом выше среднего, молодой, обладал благородной осанкой. Де Сен-Мар отмечал, что арестант любил тонкое белье с кружевами и изысканные блюда. И получал все это. Однажды попросил гитару и научился довольно хорошо на ней играть.

Так продолжалось до 1681 года. Де Сен-Мар получает новое назначение в форт Экзиль, и Железная Маска переезжает туда вместе с ним. Когда Сен-Мара в январе 1687 года переведут на остров Сен-Маргерит недалеко от Канн, то узник снова отправится туда с ним. Во время этих переездов публика впервые и обратит внимание на необычного арестанта, никогда не снимавшего маски – ведь его увидело сравнительно много людей. Однако все это не выйдет за пределы провинции.

В 1698 году де Сен-Мар получает должность коменданта главной тюрьмы и символа абсолютной королевской власти Франции – Бастилии. И вот 18 сентября посреди ночи туда прибыл темный портшез, в котором находился и самый таинственный узник страны.

Его поместили в третьей камере башни Бертодьер, где размещались самые охраняемые арестанты. Первоначально все было как обычно, как в других тюрьмах – отдельная, обставленная хорошей мебелью комната, обслуживание по высшему классу. 

фото: vk.com

Но вдруг 6 марта 1701 года к нему подселили некоего Доменика Франсуа Тирмона, которого обвинили в колдовстве и растлении девушек. А 30 апреля к ним добавили еще и Александра де Роковилля – этот вообще был «политический», обвинялся в «антиправительственных речах». 

И это еще одна загадка – ведь подселили их по прямому приказу короля Людовика XIV. При этом отмечается, что Железная маска так и не рассказал сокамерникам своей истории, ни словом не обмолвился кто он и почему оказался в заключении. Но вероятно, именно со слов этих людей уже широкая публика, а не только узкий круг, узнала о таинственном узнике, и история впоследствии дошла до Вольтера.

19 ноября 1703 года Железная Маска умер – вскоре этому событию исполнится 320 лет. После его смерти камеру тщательно, буквально сантиметр за сантиметром, обыскали, всю обстановку и вещи вынесли и уничтожили, а стены тщательно оштукатурили – на тот случай, если он где-то все же оставил какую-то надпись, которая позволила бы пролить свет на его таинственную личность. Похоронили на тюремном кладбище Сен-Поль, но не под именем Эсташ Доже, как всегда числился по документам, а Марчиалле. 

Когда в 1789 году началась Великая Французская революция, то народ первым делом взял ненавистную всем Бастилию, стал доступен архив и все тюремные книги. Но страницы, касающиеся таинственно арестанта, оказались в них вырваны – Железная Маска так и осталась самой большой загадкой Франции.

Как Бастилия помогла Вольтеру обрести имя

фото: vk.com

16 мая 1717 года в знаменитой и мрачной французской тюрьме Бастилии появился новый арестант – молодой юрист Франц Мария Аруэ. В этом событии случившемся 305 лет назад не было бы ничего необычного, в Бастилию много кто попадал во времена монархии, если бы не имя, которое тот сразу после освобождения возьмет себе. Узника весь мир будет знать как Вольтера.

Школьная программа у нас составила впечатление о Вольтере как некоем мудром старце, за советом которого обращались правители того времени. Скучном и замшелом, хоть современники и называли его насмешником, но было не понятно за что. А между тем биография философа и сатирика столь насыщенная, а приключения молодости столь увлекательные, что были не менее веселые чем, у прославленного писателями и кинематографом жившего в его же время Фан-Фан Тюльпана. Да и персонажи примерно те же – сплошь короли и герцоги.

Собственно, за насмешки над ними 23-летний Аруэ и пострадал, но остался очень доволен – французские короли хоть и были тираны, но отнюдь не людоеды и с изысканными манерами. Правил тогда страной герцог Филипп Орлеанский, который был регентом при малолетнем короле Людовике XV. Поскольку монарх ещё даже в школу не пошёл, то регент вертел Францией как хотел и с большим удовольствием.

Филипп Орлеанский. фото: wikipedia.org

И как результат, становился объектом насмешек и сатиры. Пнуть герцога стало хорошим тоном и можно было даже сделать на этом карьеру. Заработать на жизнь как минимум – у Орлеанского были близкие родственники, которые тоже хотели бы стать регентами и вертеть страной сами. Поэтому острословов всячески поощряли и поддерживали.

Одним из них был герцог Вандомский, который организовал в Париже великосветский салон, получивший известность как общество Тампля. Вот туда и стал захаживать молодой человек по фамилии Аруэ, сын чиновника, закончивший иезуитский колледж, где обучался латыни, которую ценил, и «всяким глупостям» по его собственному выражению. Острый на язык, с чрезвычайно живым характером и умом.

Он быстро сообразил, что может понравиться герцогу Вандому и накатал в 1716 году стихотворение «Царствующий ребенок». Но шалости шестилетнего монарха были еще невинные, поэтому всё досталось его опекуну герцогу Орлеанскому. Попало и за вольное обращение с государственной казной, а главное за чрезмерную любвеобильность. Помянул и о слухах будто тот положил глаз даже на собственную дочь.

Но тот славился ещё и довольно веселым и снисходительным нравом, поэтому юрист Аруэ отделался лишь высылкой из Парижа. Причем недалеко, в местечко Тюль, которое выбрал сам, поскольку оно принадлежало другому его почитателю и претенденту на регентство герцогу Сюлли – молодой человек предусмотрительно не ограничивался лишь одним покровителем. 

Тем временем у Аруэ появился конкурент – поэт Ле Бренн. Он написал стихотворение «Я видел», от которого подскочили все аристократы. Одни потому, что их задели за живое, другие – в восторге от того, что задели именно этих. Автор писал, что ему еще только 20 лет, а он уже видел все злоупотребления власти, которые только возможны. Но Ле Бренн до того перепугался внезапно свалившейся популярности, что всячески отрицал свое авторство. Кстати, памфлеты тогда было принято писать анонимно.

Тогда все решили, что это Аруэ, Ле Бренн сказал – точно он, не я. По возрасту тот подходил, ему было только 23 года, к тому же уже успел напакостить именно на этом поприще. Сам Аруэ загадочно улыбался и вяло отрицал свою причастность. Однако была задета творческая гордость и он в конце концов заявил, что не мог написать столь бездарный опус. Поэтому сочинил стихотворение про Пьеро, в котором все узнали Орлеанского.

Однако написал регенту, что готов предстать перед ним и лично доказать свою непричастность к «Я видел». Орлеанскому идея понравилась, Аруэ вернули в Париж. Приема не будет, но в скором времени они столкнутся во время прогулки. Регент подозвал юношу и пообещал показать то, что тот никогда не видел. И даже сказал, что именно – Бастилию. Аруэ учтиво ответил, что это не самый желанный туристический объект. Герцог решил, что точно нужно сажать – острить так острить уж по полной.

Бастилия. фото: wikipedia.org

Вечером, министр королевского двора герцог де Брильер получил предписание, что «г-н Аруэ-младший должен быть арестован и препровожден в Бастилию». Тот поручил это генерал-лейтенанту полиции Марку Рене Даржансону. В дом насмешника заявилась полиция. И тут же поинтересовалась, где «остальные бумаги». Аруэ спокойно ответил – в сортире, что в переводе с французского означает отхожее место. 

Поскольку простые исполнители этого ведомства во все времена тонким умом не обладали, то полезли искать по нужникам во всем квартале. А надо сказать, что он был недалеко от королевского дворца, поэтому усердные стражи порядка разворотили туалеты у всех живших там аристократов. Говорят, вонь стояла невообразимая! Вот так изящно пикировались власть и ее оппоненты в галантном XVIII веке.

В Бастилии Франц Мария Аруэ устроился со всем возможным там комфортом. Правда, выраженные им надежды на молочную диету не оправдались, но просьбу подержать подольше, чтобы успел отдохнуть удовлетворили. Хотя отобрали все личные вещи, деньги и бумагу с чернилами. Зато разрешили читать книги – Гомера и Вергилия. Общительный юноша быстро наладил отношения с охраной и раздобыл карандаш. Эти одиннадцать месяцев он потратит на создание «Генриады» и «Генриха Великого» о любимом короле Генрихе IV. Писать будет в книгах между строк и на латыни. 

Но главным его творением станет пьеса «Эдип», также написанная в Бастилии. Поставят ее уже после освобождения – герцог Орлеанский был отходчивым и не мстительным человеком несмотря на все свои остальные пороки. Хотя потом побывает в знаменитой крепости еще разок и будет выслан в Англию. Но теперь он даже обласкан властью, получил золотую медаль за «Эдипа». Но Париж и весь остальной мир узнают пьесу уже за авторством Вольтера, кем себя находясь в Бастилии стал называть молодой человек известный до того, как Франц Мария Аруэ.

Почему День защиты животных отмечают в честь святого

фото: freepik.com

4 октября отмечается Всемирный день защиты животных. Учрежден он был ещё 90 лет назад и имеет фиксированную дату, которая приходится на день памяти Франциска Ассизского. Почему выбран именно этот день и причём здесь этот святой рассказывает обозреватель ГлагоL Олег Павлов.

Решение было принято на Международном конгрессе защитников животного мира, который проходил в 1931 году во Флоренции. Причем дату сразу установили фиксированную – 4 октября. В этот день католическая церковь отмечает день памяти одного из самых почитаемых своих святых Франциска (1181–1226 г.г.), который одной из основных добродетелей провозглашал сострадание. Кстати, в православной традиции к нему также относятся с большим почтением.

фото: wikipedia.org

Людям как-то свойственно забывать, что они такой же биологический вид, как и всё живое на этой планете. Относятся к типу хордовых, подтипу позвоночных, классу млекопитающих, подклассу плацентарных, отряду приматов, семейству людей, роду человека и виду homo sapiens.

Древние люди об этом, конечно, не знали, но о чём-то подобном догадывались. Во всяком случае не отделяли себя от остального животного мира, что видно по первобытному искусству, которое до нас дошло с тех времен. А также по легендам и сказкам, где животный мир выступает таким же разумным, как и сам человек, а часто и поумнее будет.

Древний человек никогда не убивал больше, чем ему было нужно для пропитания. И не только потому, что холодильников и консервных заводов не было и хранить продукты негде. А потому, что понимал, что всякая животина тоже жить хочет. Когда современные ученые столкнулись с племенами, ведущими первобытный образ жизни, то увидели, что многие ритуалы призваны не только привлечь удачу в охоте, но и получить разрешение на неё у природы. Часто убив жертву, охотник просил у неё прощения, что не мог поступить иначе – уж очень кушать хочется. 

фото: freepik.com

С развитием цивилизации человек стал все более пренебрежительно относиться к окружающей природе. Его одолела гордыня от собственных успехов, он возомнил себя венцом природы, хотя многие ныне полагают его отклонением от нормы. А иначе как объяснить такое хищническое отношение к остальному живому миру? 

В результате уже древние философы призывали изменить такое отношение. Так древнегреческий ученый Пифагор говорил об уважительном отношении к животным, недопустимости жестокого обращения с ними. Леонардо да Винчи, как только получал гонорар, шёл на рынок, покупал птиц в клетках и выпускал их на волю. При этом был вегетарианцем, но связано ли это с его убеждениями или просто гастрономическим предпочтением, неизвестно. Но адепты растительной пищи уже приписали к гуманистическим наклонностям.

фото: freepik.com

Поскольку призывы во времена тотального выживания работали не очень, то стали вводить гуманное отношение к животным законодательно. Один из первых таких актов был принят в Ирландии в 1635 году и запрещал дергать шерсть у овец и привязывать плуг к хвостам лошадей. Что правильно – больно же! 

В 1641 году аналогичный закон был принят в одной их колоний Северной Америки: «никто не может применять тиранию к тварям божьим». В Японии примерно в тоже время, в эпоху Токугава, правитель Цунаёси даже рыбу ловить запретил из гуманных соображений. А также создал сеть приютов для бездомных животных, за что был прозван «Собачьим сёгуном». Оливер Кромвель запретил петушиные бои и травлю быков.

Хотя даже лучшие умы того времени по-разному относились к животным. Так Декарт полагал, что они всего лишь механизмы, лишённые всяких чувств и призванные служить исключительно интересам человека. С ним позже горячо спорил Вольтер, но Декарт не отвечал – он к тому времени уже сто лет как помер.

Вспоминают и Ричарда Мартина, который в начале XIX века предлагал принять закон о гуманном отношении к животным. Начал он с лошадей. Над ним долгое время смеялись, но постепенно сознание изменилось и такие законы в Англии были приняты, а король называл Майера «Человечный Дик».

фото: freepik.com

То есть всё-таки необходимость гуманного отношения к животным приходила через сознание, а законы начали принимать для тех, кто этого ещё не понял. И вот тут вспоминается Франциск Ассизский. В своё время он буквально перевернул сознание средневекового мира. Основой всей деятельности святого было сострадание. Вот про него-то как раз известно, что отказ от животной пищи было его принципиальным решением.

Франциск не делал разницы между людьми и животными. Он выкупал зверей — один спасённый орел остался жить у него и заменял ему будильник. Святой кормил насекомых мёдом, убирал дождевых червей с дорожек, чтобы ненароком не раздавить, вытаскивал зайцев из капканов.

Франциск считал, что в любом животном имеется элемент святости, а также отстаивал точку зрения, что всё живое на земле есть одна семья – творение божие. Что потом Дарвин с блеском и доказал в своей теории эволюции – все животные между собой родственники. Франциск даже читал проповеди коровам, овцам, собакам, кошкам и диким зверям. И те его слушали! 

фото: freepik.com

Франциск оказался прав. Сейчас, когда у людей стало больше времени и появилась возможность наблюдать за питомцами, они заметили, что им свойственны все человеческие эмоции. Они смеются, грустят, плачут, переживают, обижаются. У всех свой характер, но имеется одна общая черта подчас недоступная человеку – они не умеют предавать.