240 лет назад на мировой карте появился город, которому суждено войти в историю как символ стойкости и отваги. Слова, вроде громкие, но история такова, что иные подобрать очень сложно. 14 июня 1783 года (3 июня по старому стилю) в бухте у поселка Ахтияр были заложены первые постройки и вскоре появится город-порт Севастополь.
Но Севастополем он станет позже, 10 февраля 1784 года, и историки назовут это казусом – город основали раньше, чем появилось название. Его даст своим указом императрица Екатерина II, который, как считается, придумала сама – «севастос» на греческом означает «священный», а «полис» — город. И он действительно стал священным для русского человека.
Но ещё раньше, 19 апреля 1783 года (8 по старому стилю) выйдет манифест «О принятии полуострова Крымского, острова Тамана и всего Кубанского края под державу Российскую». Во исполнение его в Крым был направлен фрегат «Острожный» под командованием капитана II ранга Ивана Берсенева для выбора места под строительство военно-морского порта.
Наиболее удобной опытному моряку представилась бухта Ахтияр (русское произношение) с поселком Ак-Яр на берегу – но он уже был заброшен. Удачным место было еще и потому, что рядом располагалось еще не менее 30 удобных бухт, многие из них войдут в состав Севастополя.
Но Берсенев осматривал не вслепую и его выводы были лишь окончательным решением. Еще во время предыдущей русско-турецкой войны 1768–1774 года это место заприметил не кто иной как Федор Ушаков, который в то время был еще лейтенантом. Он командовал кораблем «Модон», на котором находилась описная команда штурмана Ивана Батурина. Тот составил первую топографическую карту всех севастопольских бухт, которая до сих пор хранится в Центральном военно-морском музее в Санкт-Петербурге.
По результатам той войны Крымское ханство получило независимость от Османской империи и перешло под покровительство России. Но одно дело договор, а другое – его фактическое исполнение. Поэтому тут находился Крымский корпус под командованием Александра Суворова. Перед ним стояла непростая задача – заставить турок уйти с полуострова, не применяя при этом оружия.
Летом 1778 года в Ахтиярскую бухту вошел турецкий флот из 170 судов. В ночь на 15 июня по приказу Суворова по обеим сторонам бухты возвели земляные валы и установили на них пушки. Утром турецкий адмирал очень быстро сообразил, что весь его флот оказался заперт в мышеловке и если он начнет боевые действия или даже просто устроит провокацию, то его просто уничтожат. И быстро вывел корабли в открытое море.
Вот тогда-то Суворов и оценил высоко все удобство бухты для защиты флота – ведь неприятелю будет туда почти невозможно попасть. «Подобной гавани не только у здешнего полуострова, но и на всем Черном море не найдется, где бы флот лучше сохранен был, и служащие на оном удобнее и спокойнее размещены были», — докладывал генерал морскому министру графу Чернышову. А еще добавил, что место неописуемой красоты – Суворов, оказывается, и романтиком был.
Стоит сказать и об адмирале Иване Одинцове. 17 ноября 1782 года в бухту будущего порта под его командованием вошли суда «Храбрый» и «Осторожный» и расположились на зимовку. Команды быстро обжились, построили на берегу бараки-казармы и, даже, баню. Все это время экипажи занимались изучением окрестностей бухты, измерением глубин, а также рыбалкой и охотой на диких коз.
Одинцов подтвердил наблюдение Суворова и в рапорте в Петербург отметил, что в гавани спокойно могут разместиться до 100 судов. Он считал, что более удобного места для порта не сыскать не только на Черном море, но и «при всей Европе нет». При этом места достаточно как для военного порта, так и для гражданского рядом. Так что моряки и военные определились еще до указа императрицы об основании порта.
Утром 2 мая 1783 года в Ахтиярскую бухту вошла эскадра из пяти фрегатов и восьми других судов под командованием адмирала Федота Клокачева. Для размещения эскадры выбрали самую защищенную от ветров Южную бухту. Следом прибывает контр-адмирал Томас Маккензи – шотландец на русской службе, который получил командование всей Севастопольской эскадры. В России его звали Фомой Фомичем.
14 июня под его руководством заложили четыре первых каменных строения. Закладкой и всеми работами руководил капитан-лейтенант и будущий прославленный адмирал Дмитрий Синявин. Первым зданием стала церковь Святого Николая Чудотворца – покровителя русских моряков. Вторым – дом командующего эскадрой Фомы Маккензи. Одновременно возводили пристань напротив адмиральского дома, которая впоследствии получит название Графской. И четвертой – кузница, которая станет основой будущей верфи. В строительстве различных сооружений участвовали Федор Ушаков и Михаил Лазарев.
Вот так появился на свет город-порт, который вскоре станет Севастополем. И продолжателем истории древнего Херсонеса, основанного, по последним данным, еще в VI веке до нашей эры.
Историки отмечают определенную преемственность между этими двумя городами – оба были форпостами на рубежах своих держав. Новые исследования показывают, что, даже войдя в состав Римской империи, Херсонес оставался на правах союзника, а не оккупированного города.
За многие века здесь сложился особый характер жителей – они были невероятно свободолюбивы, но при этом очень патриотичные. Став Севастополем, порт вновь оказался форпостом, только уже южным, России. Этим географические историки и объясняют сходство характеров двух городов, которые, казалось бы, разделяют века. Так что греческое название, данное Екатериной, оказалось пророческим для нового города, которому 14 июня исполнилось 240 лет.
