Развод – как об этом сказать детям

Опубликовано 22.10.2024 автором Мария Юдина

Для детей развод родителей может быть особенно печальным, напряжённым и запутанным временем. Есть ли способы, когда можно помочь детям справиться с потрясением, вызванным расставанием папы и мамы? Мы поговорили с Евгением Евгеньевичем Крашенинниковым, кандидатом психологических наук, доцентом кафедры психологии образования и педагогики факультета психологии МГУ им. М. В. Ломоносова, старшим научным сотрудником лаборатории психологии детства и цифровой социализации Федерального научного центра психологических и междисциплинарных исследований, отцом пятерых детей.

Крашенинников Евгений Евгеньевич, кандидат психологических наук, доцент кафедры психологии образования и педагогики факультета психологии МГУ им. М.В. Ломоносова

Есть ли возраст, в котором ребёнку «проще» воспринять развод родителей? Или, как говорится, всё сугубо индивидуально и зависит от психологического развития ребёнка?

Сам вопрос конструирует странную ситуацию. Получается, что родители хотят развестись, но думают, когда бы это сделать безболезненнее для ребёнка и пока терпят друг друга, задевая спинами в квартире.

Поэтому надо сначала определиться с самим отношением к разводу. Давайте будем помнить, что для ребёнка развод всегда будет болезненным; и это всегда ситуация длящаяся: то есть, она не заканчивается с появлением новой отметки в паспорте родителей. Это на всю жизнь.

Есть устоявшееся суждение, что конфликтная семья всё же хуже, чем проживание с одним из родителей после развода. Тут вспоминается фильм «Бэтмен навсегда», в котором главный злодей Загадочник в исполнении малоподражаемого Джима Керри, захвативший в заложники друга Бэтмена и его возлюбленную, предлагает освободить одного из них на выбор, и тогда второй спасётся, а иначе погибнут оба. Но Бэтмен не собирается выбирать: он понимает, что из двух зол не выбирают никогда – проиграешь в любом случае.

Так и мы должны понимать, что в случае развода ребёнок окажется проигравшим всегда. Поэтому действия наши должны быть, в первую очередь, направлены на то, как сохранить любовь в семье; и для этого нужно искать пути, ведь не совсем же случайно вы выбрали именно этого человека, и не мог же он так фатально измениться за прожитые вместе годы — хоть что-то в нём осталось, за что можно зацепиться и возродить будущее.

Ну а если развод произошёл, и мы обсуждаем не гипотетический предстоящий разрыв, а уже случившееся настоящее, и хотим понять переживания ребёнка, то, конечно, тут сходится множество факторов. Это и упомянутый в вопросе возраст: маленький ребёнок может особо и не заметить выскользнувшего из поля жизни родителя, а взрослый ребёнок может давно уже понимать, что отношения мамы и папы клонятся к закату. Это и сложившиеся отношения с родителями: если отец его регулярно бьёт, то его исчезновение будет воспринято с облегчением; если матери мало интересны сын или дочь, то и тоска по ней будет, скорее, более «умственной», чем нарушающей реальный поток жизни. И очень важно, как устроится новая жизнь, какие появятся замены. Не замены в значении новых возлюбленных отца или матери, а замены в жизни, деятельности, занятиях самого ребёнка.

Говорят (в целом, практика это доказывает), что дети и без развода чувствуют (видят), что в семье — между мамой и папой — отношения дали трещину. Так ли это?

Дети, конечно, чувствуют. Но они это могут воспринимать как нормальную ситуацию. У детей же небогатый опыт погружения в разные типы семейных отношений. Они просто не догадываются, что в другой семье не кричат, мама выходит в коридор встречать мужа с работы, папа расспрашивает маму о проблемах тёти Зины, родители играют с детьми в «Имаджинариум» и при этом при них не матерятся и т. п.

Но чувствуют эту трещину дети как раз тогда, когда в семье, в принципе, отношения были хорошими — тогда увеличение ссор и конфликтов бросается в глаза, и маленький ребёнок может просить папу не кричать на маму и наоборот.

Многие браки сохраняют «ради детей». Можно ли сказать, что нет ничего хуже (фигурально), чем пытаться сохранить «хорошую мину при плохой игре» — то есть, делать вид, что семья есть, хотя её нет? Ведь нет-нет, да родители, которые уже давно не любят друг друга (а часто и ненавидят) будут срываться друг на друга, общаться сквозь зубы и т.д.?

Тут надо определиться с тем, что же такое «любовь». Для большинства любовь — это некоторое своё внутреннее переживание, возникающее спонтанно, необъяснимо, по независящим от нас причинам, и примерно так же исчезающее. Такая ситуация прекрасно описана в рассказе Ивана Тургенева «Андрей Колосов». Герой, именем которого назван рассказ, полюбил девушку, любовь оказалась взаимной — а герой справедливо вызывал восхищение у всех, кто с ним пересекался; возникли вполне интимные отношения. А потом герой перестаёт ходить к девушке, которая ожидает, что вот-вот они вступят брак. Рассказчик, который сам в неё влюблён, идёт к Андрею Колосову и спрашивает, почему тот перестал встречаться с предполагаемой невестой. Андрей смотрит на него незамутнённым взглядом и говорит: «Разлюбил». А на возникшие фразы вроде того, что «как честный человек, ты должен…», он невозмутимо отвечает: «Я же не могу притворяться. Ты хочешь, чтобы я женился на ней, чтобы говорил ей, что люблю, когда этого нет?» И ведь не придраться, хотя мы и понимаем, что главный герой — мерзавец.

Но «любить» — глагол переходный. Он не про себя, он всегда подразумевает, что есть кто-то другой, важный для тебя. Любить — хотеть максимального добра другому человеку. И для этого не нужно испытывать каждый раз дрожь в коленках, потение и учащение сердцебиения, когда его видишь. Поэтому, если любовь уходит, то нужно не «хорошую мину делать», а надо продолжать любить — делать другому добро, жалеть, понимать, искать способы этого понимания. Ну а срываться друг на друга могут и те, кто безумно влюблён.

Давайте обсудим, как поступать родителям при разных «сценариях» реакции ребёнка на развод. Например, ребёнок чувствует, что это из-за него родители разводятся, он чувствует себя виноватым. Что делать?

Такую ситуацию — чтобы ребёнок считал себя причиной развода — нельзя допускать никогда. Ребёнок из всех участников драмы точно самый пострадавший. Можно долго судить-рядить, муж ли довёл жену поздними возвращениями после кутежей в гараже или жена мужа бесконечными телефонными переговорами с подругами о правильности укладки волос — но ребёнок точно не виноват.

Можно описать ситуацию развода, который чреват минимальным ущербом для психики ребёнка.

Первая. Родители не выясняют отношений при ребёнке.

Вторая. Отец всегда хорошо отзывается о матери, а мать — об отце.

Третья. Главный тезис, который разными словами разворачивается перед ребёнком: «Бывает, что у взрослых жизнь так складывается, и приходится жить раздельно; но я тебя очень люблю, и папа (мама) тоже очень любит».

Четвёртая. Ребёнок не должен почувствовать уменьшение внимания, и это касается, в первую очередь, уменьшения времени общения с ним и исчезновения привычных форм жизни — например, посещения по субботам привычной кафешки и т. п. — разумеется, в той степени, в которой это возможно.

И пятая. Никогда — никогда! — нельзя говорить ребёнку (а это встречается, увы, постоянно), что «папа оставил нас, потому что ты плохо себя вёл» или «ешь быстрее, а то мама сколько ругалась на твою медленную еду и не выдержала».

Но для того, чтобы так себя вести, надо любить ребёнка и даже немножко друг друга.

А, если ребёнок — это подросток, который начал вести, скажем так, аморальный образ жизни — употреблять запрещённые вещества, прогуливать школу, огрызаться на всех и каждого — что делать?

А вот это не надо напрямую связывать с ситуацией развода. Наверное, читатели догадываются, что подростки курят? И — открою страшную тайну! — ещё и выпивают и даже живут интимной жизнью в сроки, не предусмотренные нормативными документами. И учиться тоже не хотят. Да, подросток может использовать ситуацию развода, чтобы легализовать запретное поведение и продемонстрировать его именно как вызов: вот вы как! а я вам за это напьюсь шипроколы и нанюхаюсь запахов дедушкиного сундука. Но это не причина, а повод. А причина как в самом возрасте, в котором необходимо самоутверждение, а продуктивные способы этого неизвестны, так и в предыдущей жизни и сложившихся отношениях в семье.

Шок у ребёнка — как вообще преподносить такую новость, что родители разводятся, как помочь пережить эти первые дни или недели новых данных семейной жизни? Что можно говорить, а что не нужно?

Хотел бы уточнить одну деталь. Когда мы обсуждаем эту болезненную — очень болезненную — тему, мы исходим из простого допущения, что разводящиеся родители любят ребёнка и хотят, чтобы ему, несмотря ни на что, было лучше. Тогда и наши советы можно и обсуждать, и пробовать применить. Более сложная ситуация, когда этого хочет только один родитель. И вот тут нужно не уподобляться бывшему супругу, а всё равно думать о ребёнке. И, значит, не ругать при нём виноватого в разрыве отца (или мать); не искать в ребёнке справедливого судью, который уже сейчас определит, что правы именно вы, или психотерапевта, на которого нужно вылить все свои переживания и претензии за все годы совместной жизни. С этим и взрослому трудно справиться, а мы хотим взвалить чужую ответственность на ребёнка! А справедливое отношение ребёнок с годами выработает. Правда, оно не всегда может оказаться в вашу пользу.

Если отбросить тяжёлые случаи, когда родители начинают судиться, с кем будет жить ребёнок, как с психологической точки зрения понять, с кем ребёнку «будет лучше» — остаётся ли жить ребёнок с мамой или папой?

Ребёнку хорошо жить с тем, кто его любит. И это может быть, конечно, любой из родителей, и никакой статистики, подтверждающей наличие особой материнской любви или отцовского чувства, нет. А лучше всего, когда его любят оба родителя, и тогда они найдут способ понять, где и с кем ему лучше будет жить и сколько проводить времени у кого.

В семье несколько детей — один жизни не представляет без папы, другой — без мамы. Можно ли «разделять» детей при разводе?

О, ситуаций тут бесконечно. Ведь, когда мы говорим о детях, надо помнить, что у них есть и отношения между собой. И, конечно, хотелось бы, чтобы дети жили в атмосфере братской любви, но в семье может быть и конкуренция, и «дедовщина» и простое безразличие друг к другу. И возникшее «разделение» они могут даже воспринять с облегчением.

Помните фильм «Родная кровь», где за детьми после смерти их матери приезжает отец, который их давно бросил. И сколько бы главный герой — их отчим, который этих детей воспитал и очень их любит, ни хотел бы их оставить у себя, но подарки и велосипед, предложенный отцом, оказываются сильнее для одного из детей. И отчим — герой Евгения Матвеева — не устраивает ребёнку сцен; он создаёт ситуацию, чтобы каждый из детей смог сделать свой выбор.

Как вообще на самих детях, которые между собой очень дружны, может сказаться развод родителей?

Если дети дружны, то, есть подозрение, в семье было много хорошего. А значит, им всегда будет легче, потому что дети оказываются поддержкой друг другу. И это выражается не столько в словах, сколько в том, что у них будет продолжаться общая жизнь и совместные дела, которые будут означать, что мир не рухнул, что в нём есть постоянное и стабильное.

Ну и к родителю (любому) они могут подходить, чтобы просто прилечь на плечо и помолчать.

«А где папа?» Дети часто остаются жить с мамой, а папа постепенно «рассасывается». Как отвечать на вопрос, где папа, который перестал объявляться? Собственно, про маму вопрос такой же — бывает, что и мамы исчезают из поля зрения.

Конечно, этот вопрос не предполагает ссылки на некий конструктор фраз, из которого можно собрать ответы для детей на разные случаи жизни. Тут важнее понимать интонацию и атмосферу такого разговора.

Не нужно отвечать между делом; не нужно отмахиваться от детского вопроса; не надо говорить, что ты, мол, маленький, и тебе ещё рано знать.

Выберите время, когда вам не нужно через пятнадцать минут убегать в парикмахерскую, а у ребёнка не начнутся через семь минут новые «Смешарики» на канале «Карусель». Присядьте вместе на ваш самый уютный диван, включите торшер, обнимите его и начните неторопливый разговор. Как вы догадываетесь, описанный антураж не является универсальным; возможно, у вас другие представления об уюте: садовая скамейка, прогулка в парке, совместное качание на качелях… И разговаривайте с ним о жизни, о взрослом — сколько бы ему ни было лет. Не бойтесь, что он не поймёт — мы-то сами точно всё понимаем?

Вообще, есть ли градация эмоционального «удара» (или стадии — шок, отторжение, принятие) от исчезновения мамы или папы после развода?

Да, конечно, можно описать некоторые среднестатистические стадии того, как разворачивается переживание. Но они обычно понятны и из так называемого здравого смысла: ну, конечно, любая боль становится менее острой; разумеется, то, что казалось невозможным, превращается в обыденность. Но, если мы думаем о ребёнке, то нужно не размышлять о том, как помочь пережить уже случившийся «удар», а о том, как до начала смягчить то, что вы назвали шоком. Это не означает, что надо от рождения напевать ему песенку:

О, мой милый Ав-гус-тин, Ав-гус-тин, Ав-гус-тин!

Могут люди раз-вес-тись, раз-вес-тись, раз-вес-тись!

Но нужно растить в семье атмосферу доверия, нужно разговаривать с ребёнком обо всём — и об очень детском, и о совершенно взрослом; нужно не бояться вопросов ребёнка и тем более не бояться своих ответов. Только помните, что лучший ответ — это не всегда тот, который первым приходит в голову. Иногда правильнее сказать: «Знаешь, мне и самому пока непонятно. Но бы будем думать и вместе найдём ответ». В том числе и про то, почему папа с мамой теперь не живут вместе.

В чём можно постараться найти «опору» для ребёнка? Постоянно с ним разговаривать, занимать его досуг, холить, как говорится, и лелеять? Но это же тоже скорее всего перегиб?

Ну что вы! Холить и лелеять ребёнка — это прямая обязанность родителей; а маленького надо ещё и в попу целовать! Потакать всем его причудам, разумеется, не надо. Абсолютно непродуктивно, когда после развода родители начинают неожиданно демонстративно уделять ребёнку принципиально больше заботы и внимания, тем самым пытаясь дискредитировать второго, который даёт ребёнку меньше. Всё это заваливание подарками и походами в зоопарк может привести только к тому, что ребёнок научится хорошо манипулировать родителями, и всегда находить, к кому обратиться в конкретный момент с нужной просьбой. Но это не укрепляет семью и не делает вас нужнее; как только вы перестанете быть источником удовлетворения его нужд, он про вас забудет.

Так что надо жить с ребёнком так, как вы и жили с ним раньше. Разумеется, если раньше вы относились к нему с реальным вниманием, пониманием и любовью. А если нет, то ему и в полной семье будет плохо.

Что такое психогенеалогия, и как она может влиять на нашу жизнь

Опубликовано 21.10.2024 автором Мария Юдина

Психогенеалогия, о которой вы, возможно, и никогда не слышали, — помогает людям справляться с глубинными проблемами, «синдромом предков», она связывает генеалогию с психологией. Эта часть психологии использует имеющиеся у нас генеалогические знания о нашей семье, чтобы лучше понять, что происходит в нашей жизни.

Работа заключается в поиске и анализе событий, психологических, реляционных и психосоматических паттернов, которые повторяются в результате травм и неразрешенных конфликтов предыдущих поколений, с учётом исторического и социологического контекста, в котором они происходили, и которые автоматически повторяются. Психогенеалогия помогает задуматься о бессознательной идентификации со своими предками, чтобы разорвать порочный круг болезненного повторения, разобраться с неразрешённым наследием и залечить эмоциональные раны.

Что же определяет невидимую связь с нашими предками, которых мы никогда не встречали, и повторение болезненных событий из поколения в поколение? Может, у нас, как у звеньев в цепи поколений, попросту нет выбора, когда события и травмы, пережитые нашими предками, обрушиваются на нас в нашей собственной жизни? Как непроработанные травмирующие события находят способ проявить себя в последующих поколениях и вновь проявиться в настоящем? Обо всём этом мы поговорим с психологом, автором книг «Зов рода. Как наши предки влияют на судьбу» и «Род и отношения. Как история семьи влияет на личную жизнь» Ксенией Мосуновой.

*Ксения Мосунова, психолог, автор бестселлера «Зов рода. Как наши предки влияют на судьбу»*

Когда появился такой раздел психологии как психогенеалогия? Как человеку понять, что его проблемы сегодня — это глубинные проблемы с предками, с родом?

Связь психологических процессов с семейными аспектами в жизни человека всегда была в поле зрения исследователей бессознательного. Однако как полноценное направление психогенеалогия сформировалась только в XX веке, силами ученицы Карла Юнга Анн Анселин Шутценбергер. Психогенеалогическая концепция фокусируется на влиянии семейных историй на самоидентификацию. Исследование генеалогии помогает разобраться в том, как текущие психологические проблемы человека могут быть связаны с предками, точнее — наиболее ярко проявившими себя эмоциональными реакциями на какое-либо явление, например, при тревожных состояниях. Многие паттерны могут выступать как инструменты саморегуляции при стрессе, т. е. выполнять функции защитных механизмов. Основная проблематика состоит в том, что в наше с вами время не все «защиты» помогают нам в жизни, а наоборот — тормозят развитие через страхи и убеждения. Поэтому изучать семейную историю полезно хотя бы потому, чтобы понять, в какой момент психотравмы проявляли себя подобным образом или вследствие чего появились.

В чём существенное отличие от общего подхода психологов в работе с пациентами?

Психогенеалогия — это один из методов психологической работы, поэтому стоит говорить скорее об отличии от других подходов. Мы анализируем проблемы и запросы доверителя через семейные и общеисторические контексты. Человек неотделим от своей семьи, а история семьи неотделима от истории страны, в которой она живёт. Психогенеалогия исследует связь между текущими сложностями и трансгенерационным наследием предков. Подход включает работу с геносоциограммой для отображения родовых связей, снами, свободными ассоциациями, арт-терапевтические техники, проживание траура/травмы и многое другое.

Вообще, работа — с психологической точки зрения — с родом — это гипноз? Как пациент может рассказать что-то про кого-то, кого вообще никогда не видел?

В работе с семейными системами человек не погружается ни в какие гипнотические состояния, но составление генеалогического древа действительно позволяет иногда пробудить воспоминания о давно забытом. Но это скорее результат исследования архивов и общения. Обычно доверитель интуитивно ощущает связи, которые хранятся в бессознательном, и иногда они могут проявляться через реакции, жесты или образы. Узнавая всё больше историй и анализируя семейные архивы на предмет эмоциональных связей, человек может сделать выводы о предках, даже не зная их лично. Психолог-консультант не лечит, он помогает разобраться в психологической проблеме, поэтому у нас нет «пациентов». Есть доверители, которые доверяют, чтобы получить помощь в исследовании геносоциограммы.

Как же могут влиять наш род, наши предки на нашу жизнь сегодня?

У каждого из нас есть некие внутренние убеждения, над происхождением которых мы не то чтобы задумываемся… да и зачем, если и так комфортно? Но эти глубинные убеждения формировались не одно поколение, прежде чем укорениться и стать нормой. Влияние предков может проявлять бессознательные установки, поведенческие паттерны и эмоциональные реакции. Например, если в семье был предок, получивший сильный эмоциональный «удар» любви или стресс, связанный с утратой благосостояния, потомки могут неосознанно избегать карьерного роста, боясь повторения. Другой пример — если в роду было принято брать на себя лишнюю ответственность за семью, это может вызывать у наследников чувство вины или обиды, провоцирующее на отказ от построения собственных отношений.

А можно ли разорвать психологическую связь с родом?

Связь с родом разорвать невозможно по определению, потому что мы его продолжение. Однако, как я уже отметила ранее, скорректировать влияние семейного контекста на наш личный возможно. Однако для этого недостаточно просто взять и убежать в другую страну, например. Чтобы сценарий поведения изменился, требуется, в первую очередь, искреннее желание этого (как и в любой другой психологической работе), а во вторую — серьёзная внутренняя работа. Важно осознавать, какие установки и убеждения мы бессознательно унаследовали, и работать над их трансформацией в более позитивные и приемлемые для нас.

Насколько реально прорабатывать такие влияния рода с учётом того, что есть родственники и по линии отца, и по линии матери?

Следует рассматривать ключевые семейные паттерны и архетипы, которые проявляются в обеих линиях вместо того, чтобы сосредотачиваться на каждом отдельном предке. Это позволит выявить общие динамики, влияющие на личность, а также выстроить более целостную картину своего места в родовой системе.

Можно ли понять, как ты сегодняшний влияешь на будущие поколения своего рода?

Понимание своего влияния может проявляться в осознанном подходе к собственным ценностям, установкам и ролевым моделям. Если мы работаем над своим эмоциональным состоянием и стремимся к гармонии, то и отношения с детьми выстраиваются аналогичным образом. Создание новых позитивных паттернов поведения с уважением и пониманием (ни в коем случае не избеганием) к своему прошлом — ключ к формированию здорового окружения для будущих поколений.

Есть ли понятие реализации рода или успешная реализация рода? Это когда все здоровы и счастливы?

Реализация рода — не про отсутствие трудностей и сложных периодов, это про сильных, здоровых и счастливых потомков, которые могут преодолевать кризисы, не давая родовой системе угаснуть. Если каждый член семьи реализует свой потенциал, если его внутренние ценности и убеждения находят отражение в реальности и не вызывают диссонанса — это может говорить о том, что человек реализован, твёрдо стоит на ногах, а значит, имеет силы продолжить род и поддерживать связь с другими его членами.

Как научиться договариваться с абсолютно любым человеком

Опубликовано 14.10.2024 автором Мария Юдина

Нам всё время что-то нужно от других людей: от детей, мужей или жён, коллег на работе, наших начальников или клиентов. От результата такого «что-то нужно» может зависеть многое — воспитание наших детей, карьера или вообще сохранение отношений с партнёром. Есть ли «волшебная палочка», которая может помочь нам убеждать всех и каждого?

Мы обратились к книге «Я слышу вас насквозь» учёного и опытного практика переговоров в одном лице — Марку Гоулстону, практикующему психиатру и тренеру переговорщиков ФБР, где он рассказывает, как развить в себе навык слушания и как применять его не только и не столько на работе, но и в жизни вообще. Книга будет полезна всем, кто хочет быть услышанным и сам готов услышать и понять другого. Делимся с вами некоторыми отрывками из книги — поверьте, вы откроете для себя очень много нового и неожиданного.

Трёхслойный мозг

Сколько у вас мозгов? Если вы думаете, что один, то ошибаетесь. Их три.

Ваш мозг имеет три слоя, которые развивались в течение миллионов лет: слой примитивной рептилии, более развитый слой млекопитающего и слой примата. Они связаны между собой, но зачастую действуют именно как три независимых мозга. Более того, зачастую они даже вступают в конфликт друг с другом. Вот как ведет себя каждый из них.

— Нижний слой — мозг рептилии — отвечает за поведение типа «укусить или убежать». Он отвечает за действия и реакции, не требующие долгих размышлений. Также он может заставить вас замереть в случае опасности или сильного стресса, как это происходит с зайцами, застигнутыми светом фар на дороге.

— Средний слой — мозг млекопитающего — вместилище ваших эмоций, «театр» вашей внутренней драмы. Именно он отвечает за самые мощные чувства — любовь, радость, удовольствие, печаль, злость, горе, ревность.

— Верхний слой — мозг примата — отвечает за логичную и рациональную оценку ситуации и разработку осмысленного плана действий. Этот слой мозга собирает информацию от слоев рептилии и млекопитающего, фильтрует ее, анализирует и на ее основе принимает практичные, умные и этичные решения.

По мере эволюции человека новые области его мозга не уничтожали старые части. Вместо этого они на них наслаивались, подобно кольцам ствола дерева. При этом все части мозга имеют свою долю влияния на то, как мы думаем и действуем каждый день.

В какой-то мере все три слоя мозга работают вместе. Но по большому счету они все же склонны к независимому функционированию, особенно в стрессовых ситуациях. Оказавшись в состоянии стресса, мы можем полностью попасть под контроль нижнего или среднего слоев нашего мозга, при этом верхний слой перестает оказывать на нас влияние, и наше поведение начинает напоминать поведение ящерицы или волка.

Какое значение это имеет для убеждения людей? Все достаточно просто: чтобы убедить кого-либо, вы должны разговаривать с верхним слоем его мозга, а не с мозгом змеи или крысы. Вы немногого добьетесь, если будете требовать внимания от человека, находящегося в состоянии гнева, раздражения или опасности, потому что в таких ситуациях верхний слой мозга не отвечает на вызовы. И когда вы разговариваете с боссом, клиентом, супругом или ребенком, которые находятся под контролем нижнего или среднего слоев своего мозга, вы разговариваете с загнанной в угол змеей или, в лучшем случае, с перепуганным кроликом. В такой ситуации ваш успех будет полностью зависеть от того, удастся ли вам перевести разговор в верхний слой мозга. Этой технике автор учит в своей книге.

Захват миндалины — смерть для рационального мышления

Миндалина — маленький участок глубоко внутри мозга, который приходит в действие при обнаружении угрозы — например, когда в темном переулке к вам подходит незнакомец. Эта угроза необязательно может быть физической. К пробуждению миндалины может привести угроза словесная, финансовая или даже угроза вашему самолюбию.

Фронтальная кора — часть мозга, отвечающая за логику, — также приводится в состояние готовности при возникновении угрозы. Однако эта часть верхнего слоя мозга первым делом должна угрозу проанализировать, а на это у вас зачастую нет времени. Именно поэтому в миндалине есть некий переключатель, который направляет сигналы либо во фронтальную кору, либо в обход ее.

Иногда, если вы сильно испуганы, миндалина мгновенно отключает весь верхний слой мозга, оставляя вам возможность действовать только на основании примитивных инстинктов.

Зеркальные нейроны

Вы вздрагиваете, когда ваш коллега режет себе палец канцелярским ножом, и радуетесь, когда герой фильма добивается успеха. Это объясняется тем, что хотя бы на мгновение вы ощущаете, как это происходит с вами. И в каком-то смысле все именно так и есть.

Много лет назад ученые, изучавшие отдельные нервные клетки фронтальной коры мозга макак, обнаружили, что некоторые клетки возбуждаются, когда обезьяна играет с мячом или ест банан. Но кое-что оказалось для них неожиданным: эти же самые клетки возбуждались, когда обезьяны только наблюдали за своими соседями, играющими с мячом или едящими банан. Другими словами, когда обезьяна A наблюдала за тем, как обезьяна B играет с мячом, мозг обезьяны A реагировал точно так же, как если бы она сама играла.

Поначалу ученые назвали эти нейроны «обезьяна видит, обезьяна делает», а позже изменили название на «зеркальные нейроны», поскольку они позволяют обезьянам как в зеркале отражать чужие действия в своем собственном мозгу.

Новое название оказалось более точным еще и потому, что такие нейроны есть не только у обезьян, но и у людей. Фактически проведенное исследование позволило предположить, что эти замечательные клетки могут формировать фундамент человеческой эмпатии. Именно они переносят нас в сознание другого человека, на короткое время позволяя почувствовать то, что чувствует он. В статье 2007 года под названием «Неврология самосознания» (The Neurologyof Self-Awareness) в журнале Edge пионер исследования зеркальных нейронов Вилейанур Рамачандран написал: «Я называю их “нейронами эмпатии”, или “нейронами далай-ламы”, потому что они разрушают барьеры между нами и другими людьми». Не вдаваясь в подробности, можно сказать, что эти клетки оказались одним из способов, которыми природа заставляет нас заботиться друг о друге. Но если взглянуть на них под другим углом, то появятся новые вопросы. Почему нас так часто потрясает, когда кто-то относится к нам по-доброму? Почему мы испытываем теплые чувства по отношению к тем, кто нас понимает? Почему простой вопрос «У тебя все в порядке?» может так нас взволновать?

Теория Марка, подтверждаемая клиническими исследованиями, состоит в том, что мы постоянно отражаем мир в зеркале, приспосабливаемся к нему, пытаемся добиться его любви и одобрения. И каждый раз, когда мы отражаем мир зеркально, он отзывается взаимным желанием быть отраженным. Если это желание не исполняется, в нас развивается то, что автор назвал бы дефицитом зеркальных нейронов.

В современном мире этот дефицит разрастается до огромных размеров. Многие люди — от генеральных директоров и менеджеров до супругов и детей — чувствуют, что в ответ на все их усилия они каждый день сталкиваются только с апатией, враждебностью или с полным отсутствием какой-либо реакции, что, вероятно, хуже всего. Марк уверен, что именно этот дефицит объясняет, почему нас так изумляет, когда кто-нибудь сопереживает нашей боли или радуется нашему триумфу. Именно поэтому многие из самых мощных техник, которым автор научит читателя в своей книге, включают в себя зеркальное отражение чувств других людей, даже тех, с которыми вы не согласны.

Откройтесь людям, и они откроются вам

Марк, как и большинство молодых людей, когда-то верил, что завоевать уважение можно, только если ни при каких обстоятельствах не показывать свою слабость. Но оказалось, что такое поведение означает лишь попытку скрыть свои ошибки и страхи за бравадой. Жизнь преподнесла автору несколько важных уроков.

Один из них состоит в том, что люди простят вас и даже попытаются помочь, если вы честно осознаете свою ошибку. Другой — в том, что ваша ложь вынуждает людей озлобляться и разочаровываться в вас. Всего этого можно избежать, говоря правду.

Кроме того, Марк понял, что намного лучше обратиться за помощью до того, как ситуация станет критической. Если вы просите о помощи слишком поздно, когда все уже произошло, в глазах других это выглядит как попытка избежать наказания. Но даже в этом случае лучше обратиться за помощью, чем совсем этого не делать.

В проявлении слабости есть много положительных моментов. Оно предотвращает захват миндалины, который может привести к непродуманным решениям. Позволяет вам дать выход эмоциям, вместо того чтобы накапливать их для следующего взрыва. Противоположное поведение — утверждение, что все в порядке, в тот момент, когда ваш мир идет ко дну, может быть опасно для вашего здоровья, а порой и для жизни.

Но откровенность позволяет не просто выплеснуть эмоции, она дает возможность наладить контакт с другими людьми. Чтобы разобраться в этом, давайте еще раз вернемся к зеркальным нейронам — клеткам мозга, которые позволяют нам почувствовать то, что чувствуют другие люди. Когда вы испуганы, обижены или унижены, но не признаете этого, опасаясь потерять уважение со стороны другого человека, происходит вот что:

— ваш собственный дефицит зеркальных нейронов увеличивается. Вы не можете почувствовать, что люди вас понимают, потому что сами не можете их понять, так что никто не имеет никакого представления о том, что с вами происходит;

— человек, чье уважение вы боитесь потерять (родитель, босс, ребенок, супруг), не может зеркально отразить ваш дистресс и понять его. Вместо этого он вынужден отражать то состояние, которое вы используете для маскировки вашего дистресса. Если вы прибегаете к злости для маскировки страха, в ответ получите злость. Если вы хотите скрыть свое чувство беспомощности при помощи поведения «идите все к черту», то получите не помощь, а встречное «иди ты сам к черту».

История семьи — как на нас влияют наши родители

Опубликовано 30.09.2024 автором Мария Юдина

Мы смело говорим «скажи мне, кто твои друзья, и я скажу, кто ты». Но мы часто совершенно теряемся в «кто ты», когда дело касается наших родственников. Одни могут «не переваривать» всё, что было у них в детстве из-за родителей, и они в своей уже взрослой жизни выстраивают всё наоборот. Другие же, даже если не восторгались своими родителями, всё равно привыкли к определённым моментам, которые и переносят в свою уже взрослую жизнь. Про третьих мы можем сказать, что «ну, посмотрите, из какой он(а) семьи. Что вы хотели?».

Что нам нужно знать про семью — родителей — когда мы знакомимся с очаровательной девушкой или целеустремлённым мужчиной? В чём мы сами должны себе признаться, когда нас не устраивает наша жизнь? Об этом и много другом мы поговорили с психологом, автором бестселлера «Зов рода. Как наши предки влияют на судьбу» Ксенией Мосуновой.

От чего зависит принятие культурных норм и воспитательных методов?

Наши родители закладывают в нас основные ценности и установки, которые формируются под влиянием их собственного воспитания, опыта, социальных и культурных факторов и т. д. Если обобщать, то всё это — социальная среда, в которой мы накапливаем жизненный опыт и способы реагирования. По мере взросления, у нас появляется возможность критически взглянуть и переосмыслить родительские установки. Это может приводить как к полному принятию, так и к их отрицанию, если это не коррелируется с тем, как живём мы сами, в настоящем времени. Каждый человек — личность с индивидуальными чертами и привычками, поэтому мы не можем смотреть на мир глазами своих родителей: даже если они переживали аналогичный опыт (вступление в брак, переезд, смерть близкого и т. д.), отношение к нему будет другим.

Насколько возможно изменить себя, если ты не согласен с родительскими установками?

Любая система жизнеспособна при соблюдении двух условий: если она развивается и стабилизируется. Эти этапы сменяют друг друга поочерёдно, и любое изменение, безусловно, требует определённой внутренней работы. Если человек осознаёт, что некоторые установки родителей не соответствуют его истинным ценностям и желаниям, он может это изменить. Но не по щелчку пальцев, или приняв волшебную таблетку.

Каково значение культурных норм в выборе партнёра?

Каждый из нас вбирает в себя «контекстуальные нормы» (к которым относятся культурно-исторические, этнические и религиозные аспекты), формирующие наше представление о потенциальном партнёре. Если мы выбираем человека из «своего поля», это может облегчить понимание и совместимость, так как наши ценности и базовые установки будут совпадать. Тем не менее, мезальянс также обладает потенциалом для развития родовой системы. Если рассматривать выбор партнёра другой расы или социального положения с точки зрения психогенеалогии, то в итоге мы можем прийти к «восстановлению родовой справедливости» или «дать второе дыхание» системе, которая пришла к стагнации.

Тема «перевоспитать» своего партнёра — одна из самых распространённых. Мы влюбляемся в первый образ, про который ещё ничего не знаем — не знаем, из какой семьи человек, как его воспитывали, к чему приучили. Потом, когда наступает бытовая жизнь, наша романтическая лодка часто разбивается о скалы всех привычек и опыта, к которому привык наш партнёр. Когда стоит бороться, перевоспитывать, а когда не надо даже браться за это сложное дело?

Желание кого-то «перевоспитывать», точнее, что это возможно — глубокое заблуждение, которое скорее может свидетельствовать (и даже сигнализировать) о наличии у человека негативной жизненной установки «стерпится-слюбится». Тут стоило бы проанализировать отношения в роду на несколько поколений назад, чтобы понять, почему вы выбираете, а потом пытаетесь спасти деструктивного партнёра от него самого. Как показывает мой профессиональный опыт, нескольких сеансов работы с геносоциограммой дают человеку достаточно почвы для переосмысления собственных выборов.

Период влюблённости, безусловно, прекрасен и нам, конечно же, хочется, чтобы романтическая история завершилась словами «жили они долго и счастливо до конца дней своих». Но за это стоит «поблагодарить» массовую культуру: романтические комедии и мелодрамы построены на том, что герои «качают» друг друга на эмоциональных качелях, проходят через кучу испытаний и бурно выясняют отношения. Но столкнись мы с таким в реальности, то скорее сошли бы с ума, чем построили что-то путное.

Единственно правильная рекомендация специалиста — открыто говорить с партнёром о том, что вызывает дискомфорт или ухудшает ваши отношения. Но точно не бороться с «ветряными мельницами». Все отношения должны быть построены на взаимном уважении, доверии и любви. Если вы чувствуете, что стремление к изменениям не будет поддержано партнёром, то лучше сосредоточиться на том, что вам действительно важно, и не тратить эмоциональные ресурсы.

Раньше были «смотрины», «сватались», когда залезали буквально чуть ли не в каждый шкаф, чтобы посмотреть, как жил человек до тебя. Сейчас же с родителями не спешат знакомить быстро. Одним может быть стыдно, другие считают, что ещё рано: знакомство с родителями — это очень важный шаг, считай — дело должно идти к свадьбе. Третьим может быть всё равно — не с родителями же жить, чтобы спешить с ними знакомить. О чём могут говорить все эти «обязательно познакомлю, но потом»?

К сожалению, в наше время смотрины не являются общепринятой нормой, хотя именно качество внутрисемейных отношений партнёра стоит оценивать как «гарант качества» при планировании брака, покупки недвижимости, рождения детей. Да, и просто для счастья, вне зависимости от конкретных целей. «Экологическая обстановка» в семье, в которой вырос человек, говорит о нём достаточно много, особенно если он её стыдится или, что ещё хуже, — стыдится представить вас перед родственниками. Порой это подталкивает человека к тому, чтобы даже вести «двойную жизнь», но негативно отражается на психоэмоциональном состоянии: подавленные эмоции, необходимость обманывать и страх неприятия в будущем могут трансформироваться в трансгенерационную травму, которая будет «передаваться» через поведенческие привычки и паттерны.

Вообще, осознание своего «я» в своей семье — насколько это важно? Не просто «я был не нужен отцу», а «мать постоянно баловала», а когда тебя выслушивали (или нет), принимали (или нет) и т.д

Модели поведения закладываются в нас с самого рождения, а к юношеству они формируются в полноценный курс жизни. Понимание своей роли в семейной иерархии крайне важно для формирования идентичности. Когда мы понимаем, как к нам относились, какие эмоции выражали, за что поощряли, а за что — наказывали, то осознаём, как это повлияло на наши нынешние отношения и форматы взаимодействия с другими людьми. Осознанность позволяет лучше понимать свои потребности и ограничения (многие из которых являются атавистическими — хранят «эмоциональный след» предков), а значит и формировать максимально комфортную среду.

Принимаешь ты свою семью или тебе совершенно они не близки — говорят же «родителей не выбирают», но что делать, если тебе совершенно они не нравятся, ты понимаешь, что тебя вырастили так себе человеком (низкая культура, посредственное образование, имеются проблемы с воспитанием), очень хочется поменяться, но сил не хватает. Здесь можно было бы сказать, что «было бы желание», но ведь перестроить себя — даже на 50% уже во взрослом возрасте — очень трудно. Возможно ли это?

Семья, на самом деле, куда больше, чем мы себе это представляем. В неё входят не только наши прямые родственники, но и «эмоциональные» — люди и явления (и даже домашние животные), отпечатавшиеся на семейной истории.

Каждый человек имеет потенциал для роста и самосовершенствования, если он готов приложить усилия и проработать в себе то, что вызывает дискомфорт. Это требует времени и, возможно, профессиональной помощи, например, от психолога или психогенеолога (когда нам хочется разобраться в первопричинах на уровне рода). Главное — не ставить перед собой слишком строгие рамки и не требовать мгновенных результатов. Каждое маленькое достижение — это шаг к улучшению.

Неполные семьи — рос(ла) без отца, мать была завалена работой, воспитывался(лась) мамой и бабушкой и тд. Насколько всё это во всех случаях оставляет свой след на ребёнке?

Условия воспитания лишь один из факторов, формирующих человека, и многие являются способом проживания семейного сценария, который зачастую не осознаётся, но принимается осознанно. Многие дети из неполных семей вырастают успешными и гармоничными личностями благодаря внутренней мотивации, поддержке со стороны родственников или друзей и собственному упорству. В конечном счёте всё зависит от того, как именно мы воспринимаем и обрабатываем свой опыт. Очень важно создавать любящие и поддерживающие отношения, чтобы компенсировать возможные недостатки в воспитании.

Кто такие квадроберы, и стоит ли родителям беспокоиться

Опубликовано 16.09.2024 автором Мария Юдина

Современный мир — и интернет как его важная составляющая — это постоянно меняющийся глобальный «форум», который заполнен множеством различных типов сообществ. Эти сообщества часто позволяют людям выражать себя таким образом, который освобождает их от того, что они считают общественными «нормами». В последние годы, с невероятной популярностью ютьюберов и тиктокеров, некоторые члены этих сообществ широко демонстрируют свои субкультуры. Одной из таких субкультур являются квадроберы. Кто это, стоит ли родителям паниковать, если ребёнок объявил себя кошкой, к чему всё это может привести и откуда, что называется, ноги растут?

На все эти и многие другие вопросы нам ответил Крашенинников Евгений Евгеньевич, кандидат психологических наук, доцент кафедры психологии образования и педагогики факультета психологии МГУ им. М.В. Ломоносова, старший научный сотрудник лаборатории психологии детства и цифровой социализации Федерального научного центра психологических и междисциплинарных исследований, отец пятерых детей.

В современном мире появилось слишком много различных субкультур. Квадроберы — одни из них. Кто же это такие?

Я бы хотел сначала сделать шаг назад. Когда мы говорим о «современных проблемах», то невольно возникает ощущение, что причины их возникновения коренятся именно в условиях современного мира. А это означает, что нужно будто бы менять именно эти условия, возвращаясь к каким-то прежним формам жизни. Но чаще всего современными в проблемах являются только их формы, а причины вполне себе вечные. Только сейчас они проявляются у детей в одном виде, а раньше по-другому. Отсюда два вывода. Первый: чтобы решить проблему, надо не с внешними её проявлениями бороться, а понять, чего же не хватает ребёнку. Второй: взрослые в большинстве своём прошли через подобные ситуации, у них в жизни были такие же «странности» поведения, которые они сейчас воспринимают как вполне нормальные (ведь выросли же нормальными людьми), а ведь бабушки и дедушки считали всё это неприемлемым и выходящим за всякие рамки здравого смыла и здоровой психики.

Теперь вернёмся к квадроберам.

Как только мы видим новое иностранное слово, описывающее непривычную форму поведения, да ещё и с подозрением на патологию или нарушение юридических норм (абьюз, харрасмент, буллинг, газлайтинг и т.п.), мы должны понимать, что эти слова чаще всего обозначают не нечто очень конкретное и легко опознаваемое, но спектр очень разных поведенческих проявлений, часть из которых относятся к вполне здоровым формам жизни, часть — к пограничным, когда нужно задуматься и напрячься, и только часть — к явной патологии. Такие термины с расширительным толкованием используются для манипуляции другими людьми, которых всегда можно обвинить в ужасных преступлениях; и от таких обвинений трудно отбиться, потому что окружающие знают, что, в принципе, с них могут начинаться и действительно страшные вещи. Думаю, у многих на слуху судебное разбирательство с профессором консерватории, преподававшем в музыкальной школе, который при обучении игре на фортепиано брал своих маленьких учеников и учениц за руки и поправлял осанку, прикасаясь к спине, вследствие чего был обвинён в педофилии. Значит ли это, что такие формы взаимодействия не могут быть тонкими педофильскими соблазнениями? Могут, конечно. Но они могут быть и вполне человеческими способами общения.

Так и с квадроберами. В широком смысле слова, под этим подразумевается любые анималистические действия: когда человек начинает в поведении подражать животному. Разумеется, сюда не относятся театрализованные действия; это и не про дошкольную игру; и разовые похрюкивания для смеха тоже не про это. Важно, что человек говорит, что он на самом деле является животным; важно, что это говорит не маленький ребёнок, а человек с достаточной степенью развития сознания; и важно, что человек начинает менять своё поведение.

Квадроберами изначально называли тех, кто пробовал использовать формы передвижения, свойственные животным; например, бегать на скорости на четвереньках. И это может быть как патологией, так и просто новым видом спорта; а что: прыгать с шестом более естественно?

Квадроберами называют девочек и мальчиков, которые надевают шапочки с кошачьими ушками и пририсовывают себе на лице черты этих зверьков. Но разве помада на лице, серьги или модные в 18-м веке «мушки» не меняют внешность?

Квадроберами называют себя и надоевшие быть людьми и решившие перейти в иной биологический статус. А отшельники, уходившие в лес и ведущие образ жизни, мало отличимый от животных, действительно ли были ненормальными?

Поэтому, чтобы разобраться в проблеме, надо очень чётко отличить, о каких именно поведенческих проявлениях идёт речь.

Помимо квадроберов есть фурри и териантропы. Если фурри просто изготавливают костюмы животных или рисуют их (не отождествляя себя с животными), то териантропы индетинтифицируют себя с животными. В чем вообще опасность таких увлечений? И для какого в среднем возраста подростков характерны такие увлечения?

Вот у нас и появились новые термины, и это хорошо. Обилие терминов не затуманивает сознание, как опасаются многие, а как раз разграничивает явления, внешне похожие, но реально очень разные.

Патологичны ли фурри и териантропы? На первый взгляд фурри вполне безобидны: многие дети любят рисовать; это привычное и обыденное поведение. А вот териантропы делают нечто непривычное: лают вместо человеческой речи, передвигаются по-обезьяньи и т.п. Но тут мы должны вспомнить, что же такое психологическая патология.

Патологическое поведение отличают два свойства, сочетание которых и определяет глубину патологии. Первое: несоответствие поведения реальности; второе: отсутствие осознания этой реальности.
Возможны четыре сочетания этих параметров.

1) Небольшое несоответствие реальности и осознание этого несоответствия: человек часто кричит и будоражится по пустякам и понимает, что это всё яйца выеденного не стоит.

2) Небольшое несоответствие реальности и отсутствие осознания этого несоответствия: человек думает, что он умный и разбирается в истории или биологии, и регулярно учит других, но при этом интеллект его не силён и знания поверхностны.

3) Большое несоответствие реальности и осознание этого несоответствия: человек ведёт себя в сексуальной жизни, как представитель другого пола, но хорошо понимает, к какому полу реально принадлежит.

4) Большое несоответствие реальности и отсутствие осознания этого несоответствия: человек ведёт себя как Наполеон, как властелин мира, и реально так и думает, что он — Наполеон, властелин мира.

При этом чем сильнее патология, тем больше нарушается выполнение обычных жизненных задач. Наш первый крикливый персонаж продолжает ходить на работу, водить внуков в детский сад и выращивать бобы на даче; «Наполеон» же занят решением мировых проблем, и ему не до мытья посуды и таких мелочей, как зарабатывание денег себе на пропитание.

А теперь рассмотрим фурри и териантропов. Если «фурри» рисует животных, потому что любит их рисовать; эти картинки нравятся одноклассникам и для них устраивается выставка в школе; а ещё и некоторые из них продаются в интернете, то перед нами никакой не фурри, а обычный ребёнок. Если же он рисует их непрерывно, забывая есть по двое суток; перестаёт ходить в школу, общаться с людьми, то речь уже о том, что для такого поведения можно использовать новый термин — и пусть им будет фурри.

Если подросток делает дома берлогу из подручных средств, питается только мёдом и сырой рыбой, издаёт рыкающие звуки, перестаёт ходить в школу и общаться с людьми, то ситуация опасна. Если подростки собираются после школы, наряжаются в подобия медвежьих шкур, рычат друг на друга, а утром идут опять в школу (пусть даже и не сделав уроки — как и многие их одноклассники, которые вечером вели вполне человеческий образ жизни, сидя у телевизора и гогоча под просмотр сто семьдесят девятой серии «Бесстыжих»), то задуматься мы можем, но звонить в скорую психиатрическую помощь ещё рано. Тем более если речь о подростках.

Подростковый возраст — возраст проб. Человек ещё не знает кто он и какой он; он пробует себя в разных социальных ролях. И эти пробы могут выходить в том числе и за привычные нам рамки. Но ведь они живут уже немного в будущем, в отличие от родителей, которые живут чуть больше в прошлом. И эти пробы непривычного могут оказаться самым обыденным через несколько лет. Ведь те, кто придумывали интернет, гугл и википедию, в большинстве своём не были золотыми медалистами из серии «хочу всё знать»; часто это были те, кто отрешался от окружающего круга и проводил всё время в общении с железяками и странными наборами символов. А сейчас их последователи носят благородное имя «программист».
Поэтому не будем торопиться сразу осуждать подростковые увлечения.

Вообще, желание перестать быть «человеком» у подростков о чем может говорить? Есть ли ситуации, когда это нормально, а когда стоит бить тревогу? Например, после известного скандала с российской певицей, которая прилюдно «унизила» ребёнка-квадробера, многие посчитали своим долгом выложить в сеть фотографии 90-х годов, когда в тех же дестких садах, на различных огоньках, дети все сплошь и рядом были одеты в различные костюмы животных. При всём при том, что певица ясно дала понять, что, например, «пить из лужи» или «кусаться» — это уже запредельная ситуация.

Опять мы возвращаемся к понятиям нормы и патологии. Если ребёнок, говоря, что он капибара, выпьет воду из грязной лужи — это плохо. Но это ещё не патология. Это всего лишь дурь. А вот если он выпьет грязи, потом отсидит свои пару дней в весёлом отхожем месте, страдая и мучаясь животом, а потом всё равно пойдёт и опять будет пить из лужи, потому что он капибара, и его капибаричья душа не принимает тефтели и трюфеля — это уже патология.

Если ребёнок кусает других, то это плохо. Но это ещё не патология: то есть с этим не надо сразу бежать к психиатру. Даже к психологу идти ещё не обязательно, потому что, возможно, проблема не у него, а у родителей, которым нет дела до его воспитания; и работать надо с семьей. А вот если он кусается, объясняя свою агрессивность тем, что он шакал, и повторяет из раза в раз, изо дня в день, то, конечно, мы имеем дело не просто с нарушением социальных норм, а с реальной психологической (или психиатрической) проблемой.
Итак, мы смотрим на регулярность странного поведения, на нарушение традиционных социальных взаимосвязей, на глубину таких нарушений и на то, действительно ли ребёнок не понимает, кто он на самом деле. Последнее проверить легко: исподволь поставьте, когда он гавкает, его любимый мультфильм; между делом, когда он грызёт вешалку, пронесите мимо его любимый тортик. Если он забросит свои предыдущие занятия и потянется за вами, значит, он, как минимум, осознаёт, что он человек.

Вообще, такие увлечения — они во всех случаях проходят? Но наверняка не во всех случаях они проходят бесследно?

Знаете, цивилизация, которая прошла через покемонов, телепузиков и тамагочи, достаточно устойчива.
Сейчас все боятся, что дети, часами сидящие в онлайн-играх, массово сойдут с ума. А раньше боялись социальных сетей, а до того плейстешена, а ранее — ролевых игр в хоббитов, а до того — залипания в наушниках на рок-группах или зависания с гитарами в гараже, а ещё был футбол, ради которого Костя Шишкин и Витя Малеев забывали обо всём…

И где сейчас Костя, Витя, Галадриэль, Элронд, Блэкмор и остальные? Они работают в банках, автопарках, университетах, на бензозаправках, в магазинах и офисах; ездят отдыхать в Дубай и на Байкал; построили дачи, купили автомобили; у них дети — мальчики и девочки, которые рисуют себе на лице мордочки капибар и мяукают при встрече друг с другом.

Или сидят на обшарпанной кухне с подгнившими обоями, жалуются на жизнь и пьют дешёвый портвейн.
Но точно не переполняют массово Канатчикову дачу в Москве, 23-й километр в Магадане, «на первом до конечной» в Рязани и другие дома для умалишённых. Конечно, и в сумасшедшем доме сейчас к Наполеонам добавляются и иные, более актуальные персонажи. Но их число не превышает проверенные историей доли процента.

Самоопределение — непростая тема для современного подростка, который много времени проводит в гаджетах, играет в компьютерные игры, где он может быть любым «героем»; современные подростки могут быть либо полностью предоставлены сами себе — родители слишком много времени работают, либо, наоборот, их время расписано по минутам — родители слишком боятся, что ребенок встанет не на ту дорогу. Можно ли сказать, что в таких ситуациях, любовь подростка к каким-то субкультурам — это бунт, желание сепарироваться от «не своей жизни» (например, ребенку интересны рисование и балет, а родители «впихивают» в него секции бокса, математики и сложных иностранных языков) или попросту отделиться от родителей и не иметь с ними ничего общего?

Жизнь подростка — всегда бунт. Вне зависимости от эпох и культур. И родители, конечно, этому бунту способствуют, стараясь загнать подростка в привычные им рамки, которые часто представляют собой давно отжившие системы правил и понятий.

При этом, наблюдая за подростком, образ жизни которого иной, а значит, сулящий неведомые опасности, задумаемся не только о предполагаемых минусах, но и о возможных плюсах.

Вот вы упомянули про компьютер. Обсуждать активность ребёнка в компьютерной игре интересно; но тут же вопрос в том, а станет ли компьютерный герой героем в обычной жизни, как персонажи фильма «Марс атакует», напрямую применившие навыки изничтожения компьютерных монстров в борьбе с инопланетянами. Но ведь компьютер (игры, сети) сыграл и другую роль: он вытащил детей из подъездов и дворов, где только в розовых воспоминаниях бабушек дети играли в салочки, пересказывали друг другу стихи Барто и мастерили кормушки для трясогузок. В реальности для большинства это был жёсткий опыт алкогольно-криминального познания мира. А сидящий у компьютера, как минимум, уже больше защищён от распивания бормотухи в подъезде и травли пацанами в проходном дворе. Но при этом, понятно, возникают уже новые опасности — изоляции от мира, ограничение живого общения, попадание в компьютерные манипулятивные сообщества.
А бытие квадробером как раз вырывает из виртуального мира в мир собственных реальных действий. При этом квадроберничанье минимизирует опасности ролевых игр, которые были основным явлением 90-х в нашей стране, когда тысячи молодых людей собирались на несколько дней в каком-нибудь приволжском лесу и отыгрывали сюжеты «Сильмариллиона», являя удивительные способности к соорганизации при минимуме средств связи и отсутствии финансовой и, разумеется, административной поддержки. В ролевых играх было сюжетное богатство, проработанность игрового мира, разнообразие сфер приложения творческих сил (одежда, оружие, украшения – всё создавалось своими руками). У квадробера таких возможностей принципиально меньше: разрисовался, похрюкал, окопался — а дальше-то что? Именно поэтому такая игра в большинстве случаев быстрее надоест. Кроме того, ты должен вести жизнь в непривычных формах (например, ходить на четвереньках). Это просто неудобно. Да и, если ты эльф, ты привлекательнее для окружающих; а если крот — то только для крота.

И у квадроберства есть ещё один смутный, но реальны плюс: если ребёнок воспринимает это серьёзно, то он должен немножко изучить повадки животного и его образ жизни, то есть погрузиться в изучение биологии, а, кроме того, овладеть азами актёрского мастерства, чтобы походка павиана не напоминала ковыляние нетрезвого соседа по лестничной клетке.

Если вдруг однажды ребёнок сообщает родителю, что теперь он — бурый медведь (или любое другое животное), ребёнок начинает рычать, есть с земли — в общем, старается себя вести, как этот самый медведь (или как любое другое животное) — что делать?

Ну, порычите вместе с ним! Начните строить его берлогу. Как только дети увидят, что родители тоже принимают условия игры, у большинства пропадёт охота тратить на неё время.

Можно ли с уверенностью сказать, что подросток, — а не дети 5-6 лет в костюмах животных на фотографиях из детских садов — который вдруг объявил себя котом, — это ребёнок с детскими психологическими травмами?

Можно. Но не потому, что он объявил себя котом. А потому что детские психологические травмы есть у всех, даже если мы объявляем себя высокоразвитыми людьми. Но это не очень важно. Если у человека есть проблема, то поздно обсуждать, что было у него в детстве — надо искать, чего ему не хватает сейчас.

Мы, родители, не можем отгородить своих детей от современного непростого мира: многие дети стали слишком жестоки, многие родители ничего не вкладывают в сознание своих детей — понятия дружбы, помощи и доброты стали слишком размыты — раньше всё-таки такого не было. Было непросто (если вспомнить те же 90-е), но понятия уважения ко взрослым, как и многие их перечисленных выше, были у большинства, а сейчас — у меньшинства. Что можно или нужно делать, чтобы постараться ребенка заранее «отгородить» от тех, кто может ощутить вдруг себя собакой, как себя вести, чтобы у ребенка не возникло желания примкнуть к какому-то очередному «течению»? Просто, что называется, разговаривать, быть заинтересованным в жизни ребёнка, спрашивать, как дела/что беспокоит/как день прошёл?

В данном случае, я бы с вами не согласился. Как я уже говорил, опасно приписывать проблемы изменению внешних условий. И раньше, и сейчас, понятия дружбы, помощи и доброты существуют; как раньше, так и сейчас они не очень популярны. Раньше об этом много говорили на классных часах (вызывая массовое отторжение у школьников, вынужденных часами выслушивать банальные нравоучения). А потом подросток выходил в реальную жизнь, переполненную травлей слабых, отбиранием мелочи у младших перед кинотеатром, ранним пьянством и сексуальной жизнью, жестокими драками между представителями любого пола и т.п. И к взрослым было не уважение, а послушание – и оно тут же заканчивалось, как только появлялась возможность. И в 70-е, и в 80-е, и в 90-е. И, конечно, нынешняя жизнь мягче.

И поэтому, если мы хотим обезопасить ребёнка, нужно понять, чего же ему не хватает. И это проблемы, перетекающие из поколения в поколения. И в каждом поколении, есть те, кто их решили, а есть множество людей, которые в них жили и живут, создавая иллюзию, что раз проблема вечная, то она нерешаемая.
Проблема первая: детям нечего делать. При всём обилии кружков и секций, у детей нет настоящего, интересного им дела. Такого, например, какое мог предложить Владислав Крапивин в своей «Каравелле», где дети строили настоящие корабли и ходили в реальные походы, с опасностями и романтикой, с дисциплиной и ответственностью. При этом не обязательно искать интересное в отрогах гор и на речных порогах. Важно сформировать у ребёнка интерес к многообразию культуры, к разнообразию окружающего мира.

Но если родители сидят дома в выходные и слушают песни своей юности и те, что сейчас играют по радио, книг не читают практически никаких и рассказывают про то, что пейзаж за окном дачи — самый красивый на свете, то ребёнку ничего не остаётся как начать подкармливать тамагочи, отстреливать в компьютере монстров или превратиться в жирафа. И школа тоже не решает этой проблемы, так как за постижение мира ставит отметки; а вы бы хотели поехать в другую страну путешествовать, если бы знали, что за каждое действе вам будут ставить «пять» или «два»? Поэтому надо всячески расширять детский опыт, поощрять любые пробы, быть открытым к непонятному, к другим культурам, оставлять привычное и приятное; путешествуя, отправляться в необычные места — и это не магазины.

Ребёнок должен жить в квартире, которая открывает его окружающему миру; где есть камни, подобранные на берегу Мёртвого моря (и они не пылятся в коробочке в шкафчике); где магнитики на холодильнике рассматриваются и вспоминаются; где смотрят британское кино 50-х годов (потому что было же в Британии кино, и наверняка же классное); где на кухне разговаривают не только о сиюминутном.

Проблема вторая: у детей нет ценностей, ради которых хочется оставаться в реальности. Столетие в нашей стране разрушался институт семьи. У кого сейчас есть родовое гнездо: место, в котором накапливается материальная культура нескольких поколений; где встречаются четвероюродные братья в гостях у прабабушки? Какая самая старая вещь в вашей квартире, хранимая с любовью? Висят ли на стене портреты предков или только старое чёрно-белое помятое фото стоит в серванте за салатницей? А родители: как они проявляют в своей жизни вот ту самую дружбу, помощь и доброту? Что доброго делают тому, кто им точно ничего в ответ не сделает? При этом помогают реальному ближнему, а не псевдонищему в метро, доход которого неизмеримо больше, или переводят деньги в интернет-жуликофонд, потому что прочитали душещипательную трогательную историю о неизвестном придуманном тяжелобольном. Те, кому нужна помощь, рядом; добры ли мы к ним?

И третья проблема: у детей нет активной позиции. Нет даже места, где её можно проявить. Попытки школьного самуправления, где пообсуждали, а потом сделали так, как изначально хотели педагоги? Какая дома есть сфера быта, в которой ребенок — хозяин? То есть он знает, что если он сказал, что будет так, то взрослые согласятся, даже если им это не нравится? Это очень важно: взрослый не обязан хвалить каждый вариант прически подростка и каждый постер с убогим попсомузыкантом на стене; но ребенок должен знать, что плакат со стены никто не сорвет, а про прическу не будет оскорбительных и унизительных высказываний.

Если у ребенка будет семья, объединённая здравыми ценностями; если будут дела, в которых можно искать и проявлять себя; если будет поддержка окружающих как самостоятельного и инициативного человека, то странно залезать в дупло и оттуда кукарекать.

А как тогда не перегнуть палку, «встревая» в жизнь своего подростка с надоедливыми (для подростка) вопросами о его жизни?

А это главный вопрос. Ребенка можно спрашивать обо всем; и советы можно давать любые; и, мало того, можно говорить, что музыка, которую он слушает, так себе, а фильм «Барби» не вершина кинематографического искусства. Но для этого нужно главное: доверие. А оно не возникает само собой. Оно начинается в младенчестве, когда мать кормит или перепеленывает не потому, что сейчас вспомнила или не вспомнила, а потому что знает, когда кормить — и никакой телефонный звонок ее не отвлечет. Оно продолжает укрепляться в детстве, когда ребенок знает, что если есть какая-то норма, то она, во-первых, не случайна, а обоснована, во-вторых, она будет выполнена, и, в-третьих, она всегда может быть изменена, если возникнут действительно важные обстоятельства. Оно развивается в начальной школе — в возрасте, когда родители и приходящие в дом взрослые друзья разговаривают о серьёзных вещах, делятся воспоминаниями о былых проблемах и переживаниях, привлекают ребенка к планированию важных дел (отпуска, ремонта), выслушивая его детские доводы и внятно объясняя свои основания. Оно укрепляется в подростковом возрасте, когда родители интересуются жизнью друзей, которых дети приводят в дом, и любят незнакомых мальчика и девочку, которые не соответствуют никаким их ожиданиям, но которых привели в дом их девочка и мальчик.
Тогда никакие вопросы о жизни не смогут надоесть, так как каждый любит рассказывать о своей жизни и ценит, когда ею интересуются.

«Трудные» родители: что такое гиперопека, и как она «уничтожает» жизнь ребёнка

Опубликовано 30.09.2021 автором Мария Юдина

С гиперопекой, как правило, связаны невероятно заботливые мамы, защищающие ребёнка от реальных и «придуманных» опасностей и не представляющие жизнь чада без собственного в ней активного присутствия, то есть мамы, которые фактически «живут за ребёнка». Мы поговорили с детским неврологом и психиатром клиники «Будь Здоров» на Сущёвском Валу Станиславом Евгеньевичем Бугайским, чтобы разобраться в вопросе «трудных» родителей – то есть, тех, кто не даёт ребёнку сделать и шага без тотального надзора.

_{на фото: детский невролог и психиатр клиники «Будь Здоров» на Сущёвском Валу Станислав Евгеньевич Бугайский}

Гиперопека – это тип детско-родительских отношений, характеризующийся повышенным вниманием, тотальным контролем действий и поступков ребёнка. Родители расценивают многие ситуации как опасные для жизни, здоровья, стремятся ограждать, защищать детей, ограничивая их свободу, лишая возможности проявлять самостоятельность.

Термин «гиперопека» весьма широко распространён в современном мире. Международный синоним – «гиперпротекция». Приставка «гипер» переводится как «сверх», «протекция» – «охрана, защита, покровительство». Гиперопека – чрезмерная забота, контроль родителей, ограничение активности, самостоятельности ребёнка. Чётких статистических сведений о распространённости гиперопеки нет, поскольку её наличие не воспринимается родителями и не является причиной обращения за медицинской помощью. Случаи выявляются специалистами косвенно на приёме.

Что способствует развитию гиперопеки

К формированию гиперопеки могут приводить определённые личностные черты, эмоциональные состояния родителя. Факторами, способствующими реализации данного стиля воспитания, являются:

Тревожная мнительность (тревога, постоянное предчувствие беды, опасности; богатое воображение, изображающее сцены травм и заболеваний и пр.);
Перфекционизм (стремление стать идеальной мамой, иметь послушного, умного ребёнка реализуется посредством жёсткого контроля его действий, ограничения самостоятельности);
Потребность самореализации (порой воспитание является единственной отраслью проявления сильных, положительных черт родителей, тем самым гиперопека компенсирует профессиональные, карьерные, личные неудачи);
Чувство вины (ребёнок вызывает враждебность, неудовлетворённость, разочарованность. Неприемлемость чувств порождает вину, которая компенсируется гиперопекой);
Инертность отношения родителей (трудности адаптации к взрослению ребёнка становится причиной гиперопеки: к примеру, родители заботятся о дошкольнике или школьнике как о малыше 1-3 лет);
Недостаток любви и признания (отношениями с ребёнком родители восполняют жизненные неудачи, как следствие обостряется ощущение зависимости, чувство любви, привязанности (ребёнок становится «отдушиной»).
Своего рода механизмом для гиперопеки служат психологические проблемы родителей. Например, тревожность, навязчивые страхи, самообвинения, заниженная самооценка компенсируются возможностью контролировать, управлять жизнью другого человека. Отношения с послушным, исполнительным, предсказуемым ребёнком становятся источником успокоения, самореализации, устранения напряжения.

Какие варианты гиперопеки встречаются

На основании проявлений, мотивов среди гиперопеки выделяют следующие формы:

Доминирующая. Авторитарный стиль воспитания (воля родителей исполняется беспрекословно при существовании строгой системы запретов, правил поведения). За непослушанием следует наказание, потребность ребёнка в уважении, принятии игнорируется. Доминирует недоверие, критика, занижение способностей;
Потворствующая (ребёнок является кумиром семьи, его ограждают от трудностей, необходимости самостоятельно решать повседневные задачи, делать какой-либо выбор. Формируется завышенная самооценка, уязвимое самолюбие, потребность во внимании, признании окружающих – истероидные черты характера);
Демонстрационная (использование ребёнка в качестве повышения общественного статуса. Имеет место «игра на публику» (покупка дорогой одежды, посещение престижного учебного заведения, развлекательных мероприятий и пр.) у неуверенных в себе родителей или родителей, слишком зависимых от постороннего мнения;
Инертная (родители стараются сохранить зависимость ребёнка, возможность полного контроля, несмотря на процесс взросления. Подавляют самостоятельность, инициативу, находятся «на шаг впереди». Ребёнок позже начинает ходить, осваивать навыки самообслуживания, социального взаимодействия. Опека родителей тормозит физическое, психическое, социальное развитие).

Какие основные симптомы гиперопеки

Основное проявление гиперопеки – стремление родителей контролировать поведение ребёнка, окружать заботой, защищать. Дети находятся рядом с ними, зависят от их настроения, чувств. Воля взрослого интерпретируется как форма любви, желание помочь. Решения принимаются исключительно родителями, что не учитывает желаний ребёнка. Дети неспособны самостоятельно решать жизненные проблемы, справляться с повседневными трудностями. Сложные, опасные ситуации вызывают чувство растерянности, панику (ребёнок ожидает помощи взрослого).

Формируется обусловленная реакция – «выученная беспомощность». Возникают адаптации в коллективе (детский сад, школа). Неадекватная самооценка, отсутствие инициативности препятствуют установлению дружеских отношений.

Повышенные требования родителей, например, к качеству школьной успеваемости делают ребёнка напряжённым, тревожным, что в совокупности влечёт за собой формирование неврологических и психических расстройств. Противоположное отношение – стремление оградить ребёнка от умственной, физической активностей (при этом познавательный интерес снижается и ухудшается школьная успеваемость).

Как проводится диагностика гиперопеки

Непосредственно гиперопека чаще не вызывает беспокойства у родителей. Родители обращаются за помощью к профильным специалистам (невролог, психиатр, педиатр, кардиолог, эндокринолог и пр.) с огромной палитрой жалоб (аффективные, поведенческие отклонения у ребёнка и т.д.). Гиперопека выявляется при исследовании эмоционально-личностной сферы, для чего используют:

Клиническую беседу (анамнез, жалобы). По ответам ребёнка предполагают наличие/отсутствие повышенного контроля со стороны взрослых.
Наблюдение. На гиперопеку указывает неуверенность, «зажатость», повышенная тревожность ребёнка либо демонстративное поведение, пренебрежительное отношение к ситуации обследования. Могут наблюдаться тики, навязчивости, сниженная речевая активность, избегание зрительного контакта.
Рисуночные тесты. Наиболее распространено применение методики «Рисунок семьи». Характерными признаками гиперопеки являются первоочередное изображение доминирующего родителя, большие размеры его фигуры, центральное расположение. Ребёнок изображает себя вблизи, схожим образом, но меньшим по размеру.
Тесты интерпретации ситуаций. Используется детский апперцептивный тест, тест Розенцвейга. Общая черта итоговых данных – картинки воспринимаются ребёнком как ситуации доминирования, контроля, управления, опеки.
Опросники. Анкетирование предлагается родителям. Результаты определяют тип воспитания, выявляют наличие гиперпротекции, но искажаются при соответствующей установке родителей. Используется методика PARI, опросник родительского отношения (В.В. Столин, А.Я. Варга), тест ЛИРИ.

Какие существуют способы устранения гиперопеки

На фоне соответствующего курсового лечения (по назначению врача по медицинским показаниям) имеющихся нарушений у ребёнка необходимо изменить устоявшийся способ воспитания. Для чего применяются следующие методы:

Психологическое консультирование. Родители узнают о различных типах воспитания, их влиянии на развитие ребёнка. Основная задача специалиста – помочь осознать, принять факт наличия гиперопеки, установить причины, разобрать случаи реализации.

Когнитивно-поведенческая психотерапия. Цель индивидуальных сеансов – устранить неуверенность, страхи, тревожность. Выполняется коррекция эмоционального состояния, ошибочных когнитивных паттернов, вырабатываются продуктивные «поведенческие сценарии», поддерживающие уверенность, независимость, спокойствие.

Семейная психотерапия. Используются тренинги коммуникации, сотрудничества, взаимопомощи, взаимопонимания. Родители и дети обучаются взаимодействовать вне рамок модели «доминирование-подчинение» с разнообразными домашними заданиями для родителей, оценкой врачом характера обратной связи от родителей по их выполнению.

Прогноз определяется способностью, желанием родителей осознать наличие проблемы, обратиться за помощью к специалистам. Профилактика требует критического отношения к собственным психологическим проблемам – страхам, сложностям взаимоотношений. Важно знать основные стадии детского развития, выстраивать взаимоотношения с оценкой реализованных и потенциальных возможностей ребёнка. Необходимо научиться «делегировать» обязанности, обучать ребёнка бытовым, социальным навыкам, постепенно сокращая долю родительского участия.

ГлагоL

Архив метки: психология ребенка